Временно недоступен. Книга 2. Место перемен - Андрей Кивинов

Некрасов не ответил. Должно быть, думал о том же самом. Или о другом.

– Слушай, Антон, – в его голосе явно послышались просительные нотки, – вернее, Вячеслав… Я не понимаю, зачем ты это делаешь, но, пожалуйста… Додави их! Хоть ты, раз больше некому. Не могу уже смотреть, правда. Всё же подмяли, весь город изгадили. А это мой город, я тут родился…

Он с тоской поглядел на пустую водочную бутылку, накатить хотелось чрезвычайно сильно. Эх, не рассчитал, мало взял!

– У меня мать до сих пор здесь живет. Тоже льготница. Годами по аптекам бесполезными рецептами трясет…

– А сами что ж? – рассеянно спросил Золотов, не смея поверить в реальность происходящего.

Хотелось ущипнуть себя за руку, чтобы проснуться. Если бы вдруг встал вопрос – а где проснуться желаете, Вячеслав Андреевич? – он затруднился бы с ответом. В прежнюю жизнь, где алчная красавица Жанна и личный кабинет в администрации, отчего-то совершенно не хотелось.

Действительно, что же сами? От злости на своевременность вопроса Некрасов в очередной раз покосился на пустую бутылку, а потом схватил со стола огуречную банку и жадно хлебнул зеленоватого рассола. Оказывается, уксус иногда действует не хуже вытрезвителя. В голове прояснилось.

– Сами! Да это ведь дальше начальника местного следствия не пойдет! Почему? Всем дальше жить здесь нужно, поэтому никто и не пытается. Между прочим, мне тоже не поздоровится… У Маруси везде свое щупальце!

– Какой Маруси?

– Какого… Марусова нашего любимого так за глаза называют. Не знал?

– Но это же нереально! – с отчаянием висельника возразил Золотов. – Сам говоришь – щупальца! Ладно, младшего Пузина и его пристяжь можно арестовать, но мэра с Ланцовым…

– Старший Пузин уже сбежал. И остальные побегут, вот увидишь! Как крысы. Когда поймут, что шутки кончились. А они уже засуетились, поняли, что задницу припекло. Очень сильно засуетились. Уж мне-то поверь, я точно знаю.

Тут уж и Слава пожалел, что водка закончилась. Ничего себе, шуточки! Но, в отличие от Некрасова, рассол пить не стал. Только издал тихий протяжный стон, который – как утверждается – издавна зовется на Руси песней.

– Давай, Слава, – пообещал Некрасов, – я, как могу, прикрою. Не дрейфь.

Майор Фейк пребывал в полнейшей прострации. Как ни прискорбно, но все подводило его к тому, чтобы окончательно стать порядочным человеком. Что по нынешним временам не очень практично.

Стараясь немного разрядить ситуацию, чекист пьяно икнул и рассмеялся:

– Дел только не теряй больше!

* * *

На следующий день «Юрий Иванович» закончил репетицию непривычно рано. Вымотанные актеры упали на сцену со словами «Аллилуйя». А все потому, что режиссеру требовалось в Институт мозга. Так и объяснил коллективу, врать не стал. Народ отнесся с пониманием – голову беречь надо, спора нет. Тем более что новый режиссер – мужик все-таки классный, пусть и строгий.

На заседание аттестационной комиссии он немного опоздал. Тихо приоткрыл дверь, оценил оперативную обстановку. За длинным столом расположились участники экзекуции – две дородные дамы и трое мужчин под предводительством какого-то ветхозаветного старика, напоминающего всероссийского старосту Калинина. Плетнев вспомнил: Лера говорила, что последняя ее надежда на этого древнего профессора – научного руководителя. Словно на скамье подсудимых, перед ними сидела Лера.

– Валерия Львовна, – въедливо докапывался очкастый педант, похожий на молодого наркома Берию, – то, что вы пытаетесь здесь доказать, доказывать не имеет смысла. Всё это и так известно. Вы нам объясните, в чем состоит уникальность вашего метода?

– Я же объяснила. Речь идет, прежде всего, о реабилитации. Есть понятие – направленный взрыв. Мой метод – это направленный стресс.

– Хм, а вы уверены, что ваш так называемый взрыв не убьет пациента окончательно? – напирал молодой Берия.

– Не уверена, – с вызовом ответила обвиняемая, – но пока не убивал. Наоборот. Возвращал к жизни. К нормальной жизни.

Вдоль стола прошел возмущенный ропот, который пресек седовласый профессор:

– Данные довольно любопытны, – напомнил он присутствующим, – ко всем пациентам, кроме последнего, память вернулась.

– Любопытны? – взвилась на стуле одна из дам. – Да вы понимаете, что говорите? Это же Средневековье какое-то! Получается, чтобы к человеку вернулась память, достаточно столкнуть его с моста! Тоже стресс! Люди же не мыши, чтобы на них подобные опыты ставить!..

Она, казалось, могла верещать бесконечно. Ей бы в оперном театре арии петь колоратурным сопрано. Похоже, присутствующие тоже с трудом переносили визгливую даму, поэтому Берия бесцеремонно ее перебил:

– А кстати, что с последним пациентом?

Плетнев с трудом удерживался, чтобы не зайти в аудиторию и не разъяснить присутствующим суть метода простым и доходчивым языком, которым виртуозно владеют простые россияне и жители ближнего зарубежья. Разъяснить, а потом взять Леру за руку и увести домой. Пусть отстраняют от работы, подумаешь горе! Он и сам не без мозгов, прокормит и пропоит, в смысле напоит. Останавливало его только осознание того факта, что разбираемый на составляющие диковинный метод – слишком дорогая для Леры вещь.

– Там… особый случай, – туманно заметила «подсудимая».

– И в чем его особенность? – не отставал въедливый Лаврентий Павлович.

Плетнев, окрыленный известием о том, что он «особый», ждать больше не мог и решительно шагнул в аудиторию. Дверь громко скрипнула, присутствующие, как по команде, обернулись.

– Здрасте…

Научные мужи и тетки выпучили из-под очков глаза, принялись разглядывать вошедшего, как экспонат в Кунсткамере. Лера на стуле окончательно растерялась.

– А вы кто? – негромко полюбопытствовал меланхоличный престарелый Пьеро в огромном белом халате с длиннющими рукавами.

– Я… больной. Вернее, уже здоровый… Я – тот самый особый случай.

– Да, это тот самый. Последний, – подтвердил всероссийский староста, однажды видевший Антона в самом начале лечения. – Здравствуйте.

– И что вы хотели, молодой человек? – с неудовольствием поинтересовался Берия.

– Я пришел сказать… Что всё вспомнил.

Участники экзекуции недоверчиво переглянулись. Уж слишком происходящее попахивало дурной режиссурой.

– А вы действительно теряли память?

– Да. Меня ударили по голове в ресторане, отвезли в больницу. Есть подтверждающие документы.

– Это правда, – авторитетно затряс бородой Лерин научный руководитель. Он был единственным, кто верил в свою подопечную.

– Ну допустим. И что вы вспомнили?

– Я пришел в ресторан, чтобы встретиться по делу. Зацепился там с одним. Вышли поговорить. Он ударил меня по лицу. Я упал и потерял сознание. Очнулся в палате. Ничего не помнил. Потом пришла Валерия Львовна, представилась женой и забрала к себе. Сегодня я все вспомнил.