Добрый Кощей - Максим Лагно

– А теперича там, глядите, – повторил Илья Муромец, указывая рукой в другую сторону.

Там тоже появилась быстро растущая полоса парусов.

Добрыня Никитич махнул рукой:

– Мне смотреть не надо, чтобы знать – это франки.

– Они-то что здесь забыли? – спросил царь Берендей.

Добрыня Никитич погладил свою бороду:

– Знаешь, царь-батюшка, всем ты хорош, и добр и справедлив. Но иногда – как Чудо-юдо какое-то. Сам рассуди, зачем англы и франки собрали всю свою армию и поплыли к нашим землям?

– Засвидетельствовать своё почтение? – рассмеялся Алёша Попович.

Царь Берендей сжал кулак в железной перчатке:

– Они нарушили наш уговор о дружбе?

Добрыня Никитич пожал плечами:

– Они в своём праве. Договор о дружбе они заключали с тобой, а не с Кощеем. Смотри, какой флот он построил. Небось, сам хотел напасть на заморские царства.

– Эй, смотрите, что делают! – закричал Толя.

Но все и так видели, как корабли англов и франков начали стрелять из пушек по кораблям Кощея. Не ожидая нападения с двух сторон, корабли Кощея остановились.

– Не было бы счастья, да несчастье помогло, – сказал Алёша Попович.

Царь Берендей и богатыри отправились на берег, где собрались жители и солдаты, чтобы защитить берега рыбы-кита. А Толя и Митя Сермяжный снова поднялись на шаре, чтобы наблюдать морской бой сверху.

– Ух, сколько кораблей, – сказал Толя.

Корабли англов и франков теперь сами окружили флот Кощея, как ранее флот Кощея окружил рыбу-кита. Все корабли хаотично перестреливались, вода бурлила от падающих ядер, а над её поверхностью плыл белый дым.

Иногда корабль англов или франков подплывал к кощеевскому кораблю и начинался абордаж: моряки перебрасывали на вражеское судно лестницы или мостики, ловко перебегая на него. Скелеты и каменные воины пытались отразить набеги, но англам помогали волшебники, одетые в чёрные плащи и остроконечные шляпы. Размахивая посохами, они насылали на нечисть заклинания, от которых те покрывались льдом и замирали.

Челны Кощея оказались зажатыми между береговой артиллерией Рыбограда и кольцом из кораблей заморских государств. Поэтому гигантский корабль, который с ликом Кощея на парусах, начал отступление к порталу, опрокидывая или разбивая в щепки более мелкие корабли англов.

Тут внимание Толи привлёк небольшой кораблик, который отплыл от хвостовой части рыбы-кита.

Хвост постоянно то опускался, то поднимался, с него катились водопады, скрывая кораблик от тех, кто был на берегу. Но сверху хорошо видно – таинственный кораблик направлялся в сторону флота англов.

– Я всё понял, – Толя дёрнул Митю за рукав, тот чуть не выронил фотофонарь. – На этом корабле увозят Васю Весёлого! Предатель работал не на Кощея.

– А на кого? – удивился репортёр.

– Добрыня Никитич упоминал, что англы всё время интересовались рыбой-китом? Вот они и похитили того, кто может рыбоводить.

– Это же репортаж века, – закричал Митя, и в свою очередь дёрнул Деда за рукав. – В погоню за сенсацией!

– Куды-куды?

– За этой шхуной, – поправился Митя Сермяжный.

Дед кивнул и резко крутанул штурвал. Воздушный шар, нарушая все законы полётов воздушных шаров, спикировал и помчался низко над волнами океана.

На шхуне заметили погоню. По парусам пробежало сиреневое свечение, и корабль поплыл в два раза быстрее, оставляя за собой пенистый след и волны.

– Шибко прыткие, – сказал Дед. – Утекут.

– Горе не беда, – ответил Митя Сермяжный. – От моего репортажа ещё никто не утекал.

Положив фотофонарь на лавку, он скинул свой синий кафтан и белую рубаху, оставшись голым по пояс. Потом открыл в полу корзины квадратный люк, который Толя ранее не заметил. Из люка вырвались языки пламени, сопровождаемые лязгом работающего механизма.

Вытащив из-под лавки лопату, Митя раскрыл железный ящик и начал набирать лопатой уголь и бросать его в люк. Воздушный шар окутало облако чёрного дыма, механизмы застучали ещё сильнее, а пропеллер завертелся так, что сама корзина начала вращаться.

Скорости сравнялись: шар не догонял шхуну, но и не отставал.

– Поддай жару, – сказал Дед. Вцепившись в штурвал, он следил за кормой шхуны.

Митя ещё быстрее заработал лопатой, а Толя отыскал вторую и присоединился к нему. Скоро они заскребли по дну ящика – уголь кончился. Отбросив лопату, Толя подбежал к краю корзины – шхуна была совсем рядом!

На корме появился мужчина в цилиндре, замотанный в чёрный плащ. В правой руке он держал короткую палку с сиреневой звездой на конце. Пробормотав заклинание, бывший глава совета ударил палкой по бортам шхуны. Со звезды соскочило сиреневое облако, которое словно впиталось в доски. Но быстрее шхуна не поплыла.

– Выкуси, – сказал Дед. – Слаб твой жезл супротив нашего движка.

Митя вооружился фотофонарём и крикнул бывшему главе совета:

– Сдавайся, предатель. Но сначала ответь на несколько вопросов. Зачем англы похитили нашего рыбовода?

– Рыба-кит принадлежит не Руси, а всему миру. Несправедливо, что только вы ею владеете.

– В Океане много рыбо-китов плавает, пусть англы живут на любом. Зачем им наш Рыбоград?

– Потому что… э… э… – предатель задумался. – Не знаю, но это нечестно.

Митя Сермяжный убрал фотофонарь и сказал Деду:

– Давай остановим шхуну, как ту лодку с ворами рыбы. Помнишь репортаж в прошлом году?

Дед кивнул и дёрнул рычаг возле штурвала. Из корзины воздушного шара выдвинулись гарпунные пушки. Три выстрела – и три гарпуна зацепились за борт шхуны.

– Даю полный назад, – сказал Дед.

Воздушный шар замедлил полёт и наклонился в обратную сторону движения шхуны. Пропеллер вращался так бешено, что корзина тряслась, чуть не выбрасывая Толю за борт.

Шхуна замедлила бег и встала. Дед потянул на себя рычаг, отвечающий за направление полёта шара. Сила двигателя превозмогла силу ветра и магии – воздушный шар потащил шхуну назад, к рыбе-киту.

Но Скалогром Каменский не сдался. За его спиной появились трое, замотанные в чёрные плащи. Вытащив из-под плащей арбалеты, начали стрелять по шару. Большинство стрел отскочило от оболочки, но некоторые воткнулись в неё. Сквозь дыры с шипением пошёл воздух.

Шар потерял круглую форму и слегка сморщился, корзина резко опустилась, грозя упасть в воду.

– Толя, хватай шланг и подключи к кумполу, – распорядился Дед. – А ты, Митяй, поддай жару!