Единственная ночь - Джейн Энн Кренц

К счастью, клетка была не заперта. Мокрый Уинстон прыгнул прямо на руки хозяйки, не переставая дрожать. От толчка Ханна пошатнулась и чуть не упала. Уинстон радостно лизал ее лицо. Фонарик в руке описал широкую дугу.

— Теперь у меня будет больше седых волос, чем у тебя, — прошептала Ханна, уткнувшись лицом в мокрую шерсть пса. — Что здесь произошло?

Но Уинстон ничего не мог ответить. Ханна торопливо понесла его к тропе.

— Я сообщу в полицию. Городок маленький, в полиции должны знать, кто из местных панков способен на такую дикую выходку. Клянусь, я подам на него в суд.

Уинстон лизнул ее в ухо.

Добравшись до сухого места на берегу, она спустила Уинстона с рук.

— Ладно, идем домой сушиться. И долго ты здесь проторчал? Ну, попадись мне только этот негодяй! Я ему…

Уинстон прервал ее глухим рычанием. Ханна заметила, что он пристально вглядывается в темноту, окутывающую тропу. Ничто, кроме этого рыка, не предвещало опасности.

— Уинстон, не смей! — Ханна вовремя схватила пса за ошейник. — Останься здесь!

Пес сразу повиновался, но Ханна чувствовала, что инстинкт зверя толкает его вперед. На тропе их кто-то поджидал. Тот, кого Уинстон ненавидел.

Ханне стало страшно. Неужели их подстерегает тот, кто посадил Уинстона в клетку и обрек его на смерть?

В тот же миг до нее дошло, что неизвестный враг прекрасно видит ее — благодаря включенному фонарику.

Ханна потушила фонарь и нагнулась к Уинстону.

— Тише! — Она прикрыла ему пасть. Вряд ли приглушенный рык слышен сквозь шум прилива, но лаять и выдавать их псу незачем.

Уинстон помотал головой, не сводя глаз с тропы.

Ожидая, когда глаза привыкнут к темноте, Ханна поняла: идти по тропе нельзя. Они столкнутся с неизвестным врагом лицом к лицу. И торчать здесь, на берегу, тоже бесполезно.

Ханна потянула пса за ошейник, продолжая прикрывать ему пасть.

— Сюда, — шепнула она. — Только не шуми — не знаю, какую команду полагается давать собакам в таких случаях.

Если Уинстон и оскорбился, то сетовать не стал. Он послушно засеменил рядом с Ханной, которая согнулась, не решаясь отпустить пса. Короткими перебежками они приближались к одной из пещерок. Ханна надеялась, что рокот прибоя заглушит шум, который они с Уинстоном подняли, карабкаясь по камням.

Наибольшую опасность представляли глубокие лужи, усеивающие берег. Ночью, в темноте, каждая из них превращалась в ловушку. Но к счастью, Уинстон видел в темноте и обходил лужи. Ханна то и дело скользила и оступалась.

Впереди показалось черное устье пещеры, из него исходила вонь гниющих водорослей. Впервые Уинстон не проявил никакого интереса к новым запахам. Он не терял бдительности и сосредоточенности. Но отпускать его Ханна пока не отваживалась.

— Тише, — умоляла она. — Прошу тебя, тише.

Уинстон еле слышно заскулил и опять задрожал. Протянув руку, Ханна нащупала стену пещеры и вздрогнула, коснувшись сырого склизкого камня. Должно быть, Уинстон почувствовал ее замешательство, или же в нем пробудился древний инстинкт охотника и защитника. Как бы там ни было5 он уверенно зашагал во тьму пещеры, прокладывая путь.

Обогнув скальный выступ, они лишились даже слабого, призрачного света луны, заглядывающей в устье пещеры. Здесь темнота приобрела совсем другие свойства, стала густой и вязкой. Ханна не видела ровным счетом ничего. Она неуклюже ковыляла вперед, как слепая, следуя за Уинстоном. Включить фонарь она решилась лишь после того, как ударилась головой о каменный свод и ободрала колено.

Она направляла свет вперед, на поднимающийся пол пещеры. Уинстон уверенно топал по обломкам песчаника, не проявляя ни малейшего желания лаять.

Каменный ход привел их к нескольким маленьким и сырым пещеркам. Ханна наткнулась на то, что осталось от старой розовой детской сандалии — наверное, потерянной здесь ею самой или ее сестрой много лет назад.

Ход разветвился. Несколько туннелей были слишком узкими для человека, хотя по ним мог бы пройти Уинстон. Ханна выбрала туннель, где часто бывала в детстве. Ее брат Ник пометил вход в туннель красным крестом, который за долгие годы даже не выцвел.

Уинстон окончательно осмелел, в пещеру ворвался поток свежего воздуха. Они обогнули очередной выступ, и темнота снова стала другой. Ханна поняла, что видит перед собой не каменную стену пещеры, а ночной туман.

Она поспешно потушила фонарь и заторопилась вслед за Уинстоном к выходу из пещеры. Его настроение тоже изменилось. Он по-прежнему рвался вперед, но оживленно, а не зло и настороженно.

— Ханна!

Услышав собственное имя, она вздрогнула и застыла у выхода из пещеры. А когда она поняла, что слышит голос Рейфа, ею овладело почти болезненное облегчение.

— Сюда, Рейф!

Уинстон заскулил и помчался вверх по склону, Ханна поспешила за ним. Вскоре оба побежали.

Ханна не останавливалась, пока не увидела впереди силуэт Рейфа и не упала прямо в его объятия.

Час спустя Рейф, стоящий спиной к двери, услышал, как Ханна вошла в кухню. Он снял с плиты горячее какао и оглянулся через плечо.

Ханна успела принять душ, высушить волосы и зачесать их за уши. Ее махровый белый халат был туго подпоясан, щеки раскраснелись — но не от горячего душа. Она по-прежнему кипела.

Рейф понял, что и он не оправился от шквала эмоций, взметнувшихся в нем час назад. Ханна и Уинстон пережили нешуточное испытание, но и ему пришлось нелегко.

Чего он только не передумал, когда постучал в дверь дома и не дождался ответа! Поскольку машина Ханны стояла возле дома, в голове Рейфа сразу сложился наихудший из возможных сценариев: она наверху, в своей чистенькой спальне, с другим мужчиной. Едва пережив приступ дикой ревности, Рейф призвал на помощь здравый смысл и логику. И сообразил, что Уинстон подбежал бы к двери, даже если бы Ханна обо всем забыла в любовном пылу.

Но Уинстон не заскулил за дверью. Следовательно, Ханна с псом ушли гулять. Но поскольку дом окружал туман, а час был поздний, такой вывод окончательно встревожил Рейфа. Продолжался прилив. Не самое подходящее время для прогулок по берегу.

Когда же он наконец высмотрел на берегу возле пещер Ханну и Уинстона, то мощное чувство облегчения ошеломило его. А потом Ханна бросилась к нему в объятия, и он увидел, что она перепугана. Ее одежда и волосы промокли.

По пути к дому она рассказала, что произошло, и Рейф похолодел. Сегодняшний вечер мог завершиться самым плачевным образом. Ханна могла задержаться в бухте, спасая Уинстона, и попасть в прилив. А если бы тот, кто наблюдал за ней со скалы, последовал бы за ней в пещеру?

Потом в голове Рейфа один за другим стали возникать вопросы. Что, черт возьми, произошло? Чтобы немного успокоиться, он сварил какао. Хлопоча у плиты, он неизменно успокаивался и начинал рассуждать здраво.