Бог Боли - Рина Кент

упорства.

Это я. Я — волны. Волны — это я.

Я ударяюсь плечом о его плечо.

— Вот где ты выполняешь свою часть сделки.

— Тебе нужно научиться терпению.

— Абсолютно, с тех пор как ты вытащил меня из клуба, как пещерный человек.

Его голова наклоняется в мою сторону.

— Пещерный человек, да?

— Алло? Ты видел выражение своего лица?

Его взгляд снова теряется в бурной воде.

— У меня всегда была необъяснимая потребность защитить тебя.

— Я могу стрелять из пистолета лучше, чем профессионал, ты знаешь. Папа тренировал меня с самого детства, после того, как один сумасшедший пытался меня похитить, так что я идеально стреляю и никогда не промахиваюсь. И Джереми часто говорит мне носить оружие. Смысл в том, что я могу защитить себя и надрать задницу. Ну, надрать задницу, но это уже семантика. Кроме того, в клубе я не была в опасной ситуации.

— Мне не нравится, когда другие трогают то, что принадлежит мне. Особенно Илай.

Мое сердце дрогнуло при этом слове. Мое. Он сказал это раньше в клубе, но я была больше обеспокоена тем, что меня похитили на глазах у всех тех зрителей, на которых Крейтон не обращал никакого внимания.

— Почему особенно Илай?

— Он анархист. Из тех, у кого нет другой цели, кроме как наблюдать за тем, как мир переворачивается с ног на голову. Если он возьмет тебя на прицел, тебе конец.

О.

— Я думаю, он просто обиделся, что ты никогда не упоминала его при мне.

— Он такой навязчивый.

— Илай? Навязчивый?

— Да, он не оставляет меня в покое, и это не из-за отсутствия усилий с моей стороны.

— Из того, что я видела на его IG, он такой только с тобой. В остальном он больше похож на Килла, абсолютно отстраненный и при этом создающий прямо противоположный образ.

— И откуда ты это знаешь?

— Мы подписаны друг на друга.

— Подписаны?

— Ах, да. Я забыла, что ты не пользуешься социальными сетями. Мы следим друг за другом.

— Ты следишь за ним?

— Почему бы и нет? Смысл социальных сетей в том, чтобы следить за людьми.

Он сужает глаза.

— Отпишись от него.

— Нет.

— Анника. — Звучание моего имени в его глубоком, грубом голосе — не что иное, как приказ.

— Перестань быть тираном. Кроме того, я подписана на Реми, Брэна и даже на Лэндона. Не говоря уже о Николае, Гарете и Киллиане. Должна ли я их тоже удалить?

— Желательно.

— С тем же успехом можно сказать, чтобы я удалила свои социальные сети.

— Желательно.

Я фыркнула.

— Ты невозможен.

— И ты настолько не в себе, что это меня чертовски бесит. — В мгновение ока его пальцы сжимают мою челюсть.

Я вижу, как темнота проникает в его черты. Воздух смещается от его серьезного взгляда и его не очень тонкого плана уложить меня на колени и извлечь свои наказания из моей кожи.

Но мы еще не закончили разговор.

— Ты всегда можешь завести свой собственный аккаунт и подписаться на меня, — предлагаю я. — Так ты будешь знать всех, с кем я общаюсь.

— Не в этой жизни. — Его большой палец гладит мой подбородок, вперед-назад, с нарастающей интенсивностью.

— Стоит попробовать. — Я натягиваю рукав толстовки на руку и вытираю засохшую кровь. — Почему ты дерешься?

— У меня слишком много избыточной энергии, которую я могу выплеснуть только через причинение насилия и боли.

Желание.

Импульс.

Часть его сущности.

Но почему он такой, какой он есть?

Вместо того чтобы спросить об этом, я задаю вопрос:

— Что произойдет, если ты не выплеснишь её?

— Ничего хорошего не происходит от сдерживаемого давления. — Его губы сжались в линию. — Если ты рассматриваешь варианты, чтобы изменить меня, оставь это.

— Я не хочу тебя менять. — Я хочу понять тебя.

Последние слова застревают у меня в горле, прежде чем я успеваю их произнести, и я провожу пальцем по порезу на его губе.

— Больно?

Он издает утвердительный звук, его глаза теряются в моих, пока его большой палец продолжает безумные движения вперед-назад по моему подбородку.

Туда-сюда.

— Правда? — я начинаю отдергивать руку.

Крейтон перехватывает ее и возвращает на лицо.

— Можешь продолжать.

Я ухмыляюсь.

— Ты уверен, что это больно, или ты просто хочешь, чтобы я прикоснулась к тебе?

— Второе.

— Ого. Ты проделал долгий путь с тех пор, как отказывался позволить мне прикасаться к тебе.

— Мне не нравится отдавать контроль, — признается он низким голосом, который разносится ветром.

— Со мной он в надежных руках.

— Сомневаюсь.

— Почему?

— Ты невоспитанная.

— Я тоже могу быть хорошей. — В голову приходит идея, и я оживляюсь. — А что, если я докажу это?

— Докажешь что?

— Что ты можешь отказаться от контроля ради меня, и я буду хорошо к этому относиться.

— Мне не нравится то, к чему это приведет.

— Доверься мне. — Я опускаюсь на колени между его ног.

Жесткая поверхность камня ранит мою кожу, но я не обращаю на это внимания и вместо этого сосредотачиваюсь на своей миссии.

В полумраке от Крейтона исходит аура военачальника, полуголого, окровавленного и только что закончившего битву.

Не говоря уже о том, что мы находимся в общественном месте, где любой может пройти мимо. Да, мы скрыты от главной улицы, но кто-то может забрести сюда.

Прежняя Анника была бы напугана, но меня это не волнует.

Не сейчас, когда Крейтон здесь.

Мои пальцы цепляются за резинку его шорт, немного дрожат, но не до такой степени, чтобы быть беспорядочными.

Сначала он позволяет мне потянуть за материал, но потом его жесткий голос вибрирует в воздухе.

— Что, по-твоему, ты делаешь?

— Доставляю тебе удовольствие. — Мне требуется несколько мгновений, чтобы освободить его член.

Я замираю, когда моя маленькая рука едва вмещает его.

Что за...

Я никогда не видела член в реальной жизни, не считая нескольких непрошеных фотографий члена. Или в порно — не обессудьте, мне было любопытно.

Но я знала, что члены этих порнозвезд не отражают реальность.

Однако Крейтон полностью соответствует уровню порнозвезды. И по обхвату, и по длине. Теперь я сомневаюсь в своих прежних планах.

Его указательный и средний пальцы проскальзывают