Летняя улыбка - Айрис Джоансен

— Нет, ну надо же! — Он встал на ноги. — Ну ладно, с меня причитается рекомендация. В любое время! Ты невероятная женщина, Пандора!

Она покачала головой, не без горечи улыбаясь.

— Я просто ребенок, который не знает, что для него лучше. За меня все решают умные взрослые. Ну иди. Танцующая Леди уже оседлана.

Дэниел откозырял ей, потом вошел в стойло и вывел кобылу во двор. Там он заколебался, неуверенный, можно ли уезжать, но тут же увидел двух конюхов, бегущих через двор, и вздохнул с облегчением. Теперь с Пандорой ничего не случится.

Его губы тревожно сжались. Можно было только надеяться, что и с Зайлой ничего не случится. Она так отчаянно плакала, что вряд ли могла что-то видеть перед собой. Кто знает, что может ее подстерегать? Дэниел вскочил в седло и помчался галопом к воротам, выходящим на пастбище.

Зайла почти добежала до луга диких маков, когда услышала за собой стук копыт. Она не остановилась и даже не оглянулась, хотя и слышала, что Дэниел ее зовет.

Вот он уже нагнал ее:

— Зайла, если ты не остановишься, я вынужден буду втащить тебя в седло, как в голливудских фильмах. Ты же знаешь, что наездник я неважный. Мы в конце концов оба окажемся на земле.

— Уходи, я не могу сейчас говорить. — Голос все еще был слабым, хотя рыдания, сотрясавшие ее, уже утихли. — Я поговорю с тобой потом. Мне нужно побыть одной.

— Не нужно, — мрачно сказал Дэниел. — И кончай с этой мелодрамой. Я ни за что не выпущу тебя из своего поля зрения, пока мы все не выясним. Так ты остановишься или мне хватать тебя и тащить в седло?

— Дэниел, я… — Зайла остановилась. Он сделает это, можно было не сомневаться. Она уже видела в его глазах это упрямое выражение. Боже, это невыносимо! Опустив руки, она стояла, отчаянно пытаясь собрать последние силы. — Пожалуйста, уходи, Дэниел.

Он остановил коня и спрыгнул на землю.

— Не могу, — просто ответил он. — И тебя не отпущу. Проси все, что угодно, только не это.

— Твоя миссия закончилась. Хасан схвачен. Я опять в порядке. Тебе уже незачем притворяться.

— Притворяться! — Он схватил ее за плечи и сильно встряхнул. Его глаза сверкали. — Я не умею играть в эти игры. Никогда этому не учился и не собираюсь.

— Ты очень умело сыграл со мной! — обвиняюще сказала Зайла. — Ты далеко не такой дилетант, как хочешь меня уверить. — Она устало покачала головой. — Не хочу с тобой спорить. Это все равно ничего не изменит. Я понимаю, почему ты должен был держать меня здесь, Дэниел, и не виню тебя. Ты сам сказал мне, что Алексу Бен-Рашиду нужно поймать террористов. Было очень умно использовать меня как приманку.

— Приманку? Так ты считаешь, что я держал тебя здесь, чтобы заманить Хасана и его людей?

— Пандора раскрыла секрет, что никаких медицинских показаний держать меня здесь нет. — Зайла смотрела на пуговицу на его рубашке, всеми силами удерживаясь от слез. — Эти десять дней были самыми счастливыми для меня. Мне очень жаль, что я вовлекла тебя в неловкую ситуацию прошлой ночью. Я виновата.

Дэниел выговорил длинное и затейливое ругательство, и это заставило ее поднять на него глаза.

— Давай-ка сядем, — сказал он, отводя ее в сторону от лошади. — Надо во всем разобраться. Я никогда в жизни не слышал такой чепухи. — Он надавил ей на плечи, вынудив сесть, и сам сел рядом. — Так вот. Теперь я намерен разобрать твои обвинения слово за словом, чтобы вернуть тебя в русло здравого смысла. Или я сам сойду с ума. Во-первых, почему ты решила, что я держал тебя здесь в качестве приманки? Тебе вообще-то не приходило в голову, что причина может быть совсем иной?

— А какая еще может быть причина? — грустно спросила Зайла. — Все было очень хорошо придумано. Клэнси, должно быть, тобой доволен.

— К твоему сведению, Клэнси грозился оторвать мне голову.

— Он что, не согласился с твоим планом? — безразлично спросила она. — Ну что ж, ведь прав оказался ты, а не он.

— Да не было никакого плана! — Дэниел явно начинал терять терпение. Его лицо, как и голос, выражало отчаяние. — Я думал только о том, как побыть с тобой подольше, вот и все.

— Нечего щадить мои чувства. Я знаю, ты ничего ко мне не испытываешь, кроме дружеских чувств. Все это время ты вел себя со мной как любящий старший брат, и только. — Ее губы дернулись от боли. — Пока я не соблазнила тебя прошлой ночью.

— Мне кажется, что кто-то из нас сошел с ума! — Дэниел смотрел на нее, словно не веря собственным ушам. — Да посмотри же ты на меня! Ты так говоришь, как будто схватила меня и изнасиловала! Я ведь не сопротивлялся, если ты помнишь.

Зайла печально склонила голову:

— Ты был очень добр. Ты всегда был до…

— Добр! — Это походило на рев. — Ты что, слепая? Я вчера чуть с ума не сошел от страсти! Я возбуждался, просто глядя на тебя. Я изнемогал от желания все эти десять дней!

Зайла удивленно посмотрела на него, боясь поверить.

— Это правда? Тогда почему ты был таким…

— Потому что, когда у тебя была лихорадка, ты смотрела на меня, будто я какое-то чудовище. Это испугало меня до безумия. — Даже одно это воспоминание заставило его сжать зубы от боли. — Я не мог допустить, чтобы ты опять так смотрела на меня. Это было невыносимо.

— Ты жалел меня, — прошептала она.

Дэниел бурно вздохнул:

— Ну ладно, давай теперь обсудим и вопрос жалости. Одна мысль об этом, кажется, возмущает тебя до глубины души. Но ты совершенно права, я очень тебя жалею.

— Ну так можешь перестать прямо сейчас. — Зайла подняла голову. — Мне не нужна твоя жалость, как и тебе не нужна была моя — той ночью в пещере.

— Она не исчезнет только оттого, что ты этого не хочешь, — сказал он. — Она все равно существует. У меня чуть сердце не разорвалось, когда я услышал, что с тобой сделали. Я готов был их убить. А потом мне захотелось взять и поместить тебя в стеклянный ларец, где никто никогда не смог бы обидеть тебя. — Его руки крепче сжали ее плечи. — Хотя нет, не хрустальный ларец. Я хотел бы создать абсолютно новый мир для тебя. Мир, где были бы только цветы и солнце. Место, где дети не знают ни голода, ни боли, ни прочих ужасов, которые ты пережила. — Его глаза блестели. — Но я не в силах этого сделать. Я должен просто принимать этот мир таким, как он есть, как это делаешь ты. Я могу только заботиться о тебе и защищать тебя. Сделать твой мир настолько прекрасным, насколько это возможно. — Он покачал головой. — И не проси меня перестать жалеть тебя, Зайла. Или, во всяком случае, того ребенка, которым ты была тогда.

— Да перестань же говорить о жалости! — закричала Зайла. Слезы безостановочно текли по ее лицу. — Мне она никогда не была нужна. Есть только одна вещь, которую я хотела от тебя..