Просто Рим. Образы Италии XXI - Аркадий Ипполитов

Купленный в 1606 году у семейства Одескальки большой, но не такой огромный, как Палаццо Фарнезе, дворец, расположенный на той же Виа Джулиа, в котором семейство пережидало строительство, семейству стал не нужен. В 1637 году Фарнезе продали его Орацио Фальконьери, женатому на Оттавии Саккетти: оба семейства флорентийские по происхождению, оба очень богаты, оба, особенно Саккетти, – враги Медичи. Палаццо Саккетти находится рядом с Палаццо Фальконьери, но он был куплен семьёй Сакетти только во второй половине XVII века. Дворец построен Джулиано да Сангалло, флорентинцем, и расписан фресками одного из самых изощрённых мастеров позднего флорентийского маньеризма Франческо Сальвиати. Несмотря на всю свою флорентийскость, Палаццо Саккетти практически не перестроено и оно – просто образец римского дворца середины чинквеченто. Дворец столь хорош и выразителен, что попал в «Великую красоту» Соррентино и также мелькает в «Ностальгии» Тарковского в кадрах, посвящённых блеску и нищете Рима перед самосожжением юродивого Доменико (Тарковский всё же нашёл в Италии тип, любимый святой русской литературой) у памятника Марку Аврелию. Знаменитые итальянские дворцы носят фамилии всех, кому они когда-то принадлежали, особенно если это были известные люди, как знаменитые итальянские семейства включают часто и фамилии жён. Палаццо Саккетти по всем своим владельцам называется Сангалло Риччи Чефало Аквавива Саккетти. Между фамилиями итальянцы никогда не ставят дефис. Палаццо Фальконьери вообще-то, соединив в себе все фамилии самых аристократических семейств Рима, называется по имени всех владельцев: Фальконьери Фарнезе Одескальки Палеотти Чечи – в порядке убывания, а можно – наоборот, в порядке возрастания: Чечи Палеотти Одескальки Фарнезе Фальконьери. В любом случае внушительно звучит.

Орацио Фальконьери купил дворец уже в пригодном для жилья состоянии, это был типичный, роскошный и довольно строгий палаццо Высокого Возрождения самого начала XVI века. В скромном Фарнезе не поселились бы даже для того, чтобы стройку переждать. Архитектором первых владельцев, семейства Чечи, был сам Донато Браманте. Всё же новым владельцам, да ещё новобрачным, хотелось чего-то посвежее. Сносить старый дворец не было никакого смысла, поэтому Борромини оставил практически нетронутым основное здание и его лицевой фасад, но заново переделал ту часть дворца, что выходила в сад, к Тибру. В XVII–XVIII веках Виа Джулиа продолжала котироваться, но даже шумная Виа Корсо, несмотря на галдёж, стала более желанной. За садами перестали следить, на те причуды, что были затеяны предками, денег не хватало. Сады заболачивались, гниль, вонь и тучи комаров и москитов. Снова вспомнили, что берега Тибра – самая низина и воздух дурной. Улица миллионеров-аристократов постепенно приходит в упадок: в XIX веке новая знать объединённой Италии здесь селиться не хочет, так как в старых дворцах дурно пахнет и нет никаких удобств. В романе Эмиля Золя «Рим» главный герой, французский молодой священник-реформатор, приехав к папе на аудиенцию, останавливается в семье доживающих свой век аристократов, живущих в палаццо именно на Виа Джулиа. Римская жизнь в изображении Золя – на дворе восьмидесятые годы девятнадцатого столетия – совершеннейшая пошехонская старина. Тухло до невозможности.

Цены, уже и при Наполеоне невысокие, резко поползли вниз. Аристократы новой Италии предпочитали селиться наверху, где были клозеты и электричество, а не в вонючей тесноте Кампо Марцио, чтобы быть сожранными комарами из этих проклятых садов. Двадцатое столетие поначалу также старый Рим не жаловало, из-за чего венгерскому правительству в 1927 году удалось прикупить Палаццо Фальконьери по дешёвке по настоянию премьер-министра Иштвана Бетлена, интеллигентного трансильванского аристократа и правого политика. Во дворце разместилась Венгерская Академия в Риме, учреждённая наподобие многочисленных академий и институтов, что устраивали в Вечном городе правительства различных стран. Основал Венгерскую Академию Вилмош Фракнои, еврей по крови и католический священник, а заодно – крупнейший историк Венгрии. Еврейское происхождение Фракнои привело к тому, что при нацизме его начинание чуть не заглохло, но теперь Венгрия благодаря ему и правому Бетлену владеет одним из лучших дворцов Рима, уступая лишь только Франции, которой Наполеон, оккупировав Рим и увезя папу во Францию, самолично презентовал Вилла Медичи.

* * *

Палаццо Фальконьери – самый энигматичный римский дворец. Фасад его прост и лапидарен – не очень люблю это слово, но оно, происходя от латинского lapidarius, «относящийся к камню», и обозначая надпись, высеченную на каменной плите, в данном случае очень точно соответствует архитектуре. Никакого отношения к барокко он не имеет. Чистый Высокий Ренессанс. Борромини фасад практически не трогал – то ли по желанию владельцев, то ли из уважения к Браманте. Им добавлена одна только маленькая деталь – соколы с женскими грудями, но они всё решили. Topless пернатые тут же превратили внушительный ренессансный дворец в заколдованный замок, полный тайн. Сокол, по-итальянски falco, так что это прямое указание на фамилию Falconieri, но при чём тут женские груди?

В искусствоведческой литературе существует масса предположений, но ни одного убедительного. Одно из самых удобоваримых это то, что имя заказчика, Орацио, отождествлялось с древнеегипетским Гором, богом неба, солнца и фараонов, ибо фараон был воплощением Гора на земле. Изображался Гор в виде человека с соколиной головой, что связано с тем, что сокол считался благороднейшей из птиц и символом солнца. Египетских древностей в Риме было множество, так что добавленные Борромини на фасад Палаццо Фальконьери птицелюди носят несомненную печать знакомства с ними. Гор был мужчиной и богом Нижнего Египта, плодородного и благостного. О его грудях, хотя он и символизировал плодородие, египтяне как-то не упоминают. Правда, Гор был зачат довольно необычным способом. Отец его Осирис, добрый бог, всему научивший египтян: и пахать, и сеять – безмятежно властвовал как над Верхним, так и над Нижним Египтом. Его родной дядя, злобный бог пустыни Сет, убил своего брата Осириса, растерзал его тело на клочки и разбросал по пустыне, чтобы исключить всякую возможность его воскрешения. Жена Осириса, великая Изида, ходила по пустыне и жалобно стенала, собирая по частям плоть своего мужа. Ей помогал бог-шакал Анубис, ибо шакалы знают, где падаль искать. Всё нашла, всё собрала, и, плача, лепила мужчину, чтоб был похож он на человека. Получилось отлично, но недоставало самого главного – подлец Сет детородный орган своего брата кинул в Нил, и там его съели крокодилы. Изида не растерялась, слепила член из глины, приставила его ко всему, что было собрано, приняла образ соколихи и уселась сверху. Таким образом Гор был зачат.

* * *

Получается, что соколы с женскими грудями всё же не Гор, а Изида. Интересная версия. Она подкрепляется фактом пристального внимания к Египту, характерного для римских интеллектуалов барокко задолго до конца XVIII века, наполеоновских походов и официального начала египтомании в Европе, зафиксированного множеством исследований и выставок. Увлечение Египтом подстёгивалось тем, что со времени понтификата Сикста V Перетти египетские обелиски, привезённые в большом количестве императорами в Рим, стали устанавливаться в самых важных точках города. В Средние века они лежали поверженные и никому не нужные. Сикст V сыграл важную роль в истории Рима, соорудив акведук Аква Феличе, снабдивший Рим водой, и развернув бурное строительство, преобразившее город. По его поручению под руководством архитектора Доменико Фонтана был разработан план реконструкции города, направленный на объединение в единое целое всех заселённых районов, разбросанных как оазисы по территории древнего города и мало между собою связанных, и всех церквей, находящихся за пределами городских стен. Египетские обелиски служили своего рода маяками новой застройки.