Шпионский роман - Борис Акунин

Потом Октябрьский разъяснил, в чем тут штука. Оказывается,Германия предприняла дерзкую попытку замириться с Англией, сыграв напротиворечиях между британскими политиками. Заместитель Фюрера вылетел к своемубританскому знакомому будто бы по собственной инициативе, так сказать, по зовудуши. Мол, сердце у него разрывается наблюдать, как два великих нордическихнарода истекают кровью в борьбе друг с другом. Лорд Гамильтон, в поместьекоторого приземлился Гесс, принадлежит к так называемой «Кливлендской клике»,аристократическому кружку, который терпеть не может Черчилля и хотел бызаключить с Германией мир на почетных условиях.

Если бы ловкий маневр Гесса удался и немцы с англичанамизамирились, тогда всё, сказал Октябрьский. Спецгруппу «Затея» можно было бы распускать,а всех сотрудников переводить прямиком во фронтовую разведку. Вопрос о немецкомнападении прояснился бы. Занимай оборону, все силы на передний край – и ни шагуназад. Однако есть в Англии наши люди, и свое дело они знают. Сорвалигитлеровскую авантюру, не допустили перемирия. В результате Черчилль проявилтвердость, с посланцем Фюрера встречаться не стал. Пришлось немцам сделать вид,будто никаких мирных инициатив не было, а просто у Гесса от непосильнойнагрузки мозги набекрень съехали.

– Героям невидимого фронта, сумевшим защитить нашу Родину вкулуарах британской политики, вечная благодарность и высокие правительственныенаграды, а наша спецгруппа продолжает работу, – заключил Шеф. – До истории сГессом я оценивал вероятность скорой войны процентов в семьдесят-восемьдесят,теперь – максимум в пятьдесят. Фюрер – мужчина обидчивый, он англичанам такогоафронта не простит, будет их дожимать. Но наше дело маленькое: ловим Вассера.

Группе Григоряна, и без того уставшей от долгого ожидания,эти слова энтузиазма не прибавили. Во-первых, Вассер ловиться явно не желал.Во-вторых, если войны в этом году скорее всего не будет, то это совсем другоедело. Ну а, в-третьих, очень уж было скучно.

Дорин хоть почерк отрабатывал, а остальным троим была вовсетоска. Григорян-Демидыч не мог даже радио включить, потому что глухой. ВаськаЛяхов замучился сидеть у окна, идиотически пучить глаза. Галя Валиулина дляправдоподобия поторговала немножко мороженым и снова засела на больничном.

Однажды Егор ночью вышел на кухню, попить воды, и застукал,как Ляхов с Валиулиной целуются взасос. Оно и понятно: оба молодые, здоровые,три недели взаперти.

Она ойкнула, убежала в комнату, а Васька ничего, только языкна сторону свесил и слюну пустил – мол, что с меня идиота взять.

Это маленькое происшествие развлекло Егора на пару дней. Вовремя очередной прогулки он зашел в «Педкнигу», купил «Словарь иностранныхслов» и брошюрку Уголовного Кодекса РСФСР.

Помнил, что есть какое-то такое особенное слово. Полистал,нашел:

«ИНЦЕСТ – кровосмесительная связь между близкимиродственниками: родителями и детьми или братьями и сестрами. В СССР этоуродливое явление, вызываемое деградацией семейных отношений в эксплуататорскомобществе, полностью искоренено».

Обвел красным карандашом и подложил словарь Галине накухонный стол. В тот день остался без щей, но потеря была небольшая.

Назавтра как бы случайно забыл в уборной УК. Брошюрка былаоткрыта на статье «Насильственные действия полового характера», пункт«Принуждение к половому акту лица, признанного умственно неполноценным инаходящегося в опеке».

– Дурак ты, Дорин, – сказала ему Валиулина и надуласьвсерьез – перестала разговаривать, только про служебное.

Так и жила коммуналка на Кузнецком Мосту до 16 мая.

А шестнадцатого всё закончилось.

В тот вечер Егор решил вместо прогулки сходить в кино.Почему бы немецкому шпиону не посмотреть «Валерия Чкалова»? Должен же онприкидываться нормальным советским человеком. Сеанс был в 20.40, так что наквартиру Егор вернулся около одиннадцати, думая: смог бы он, как Чкалов,пронестись на истребителе под мостом? Теперь, наверно, уже не рискнул бы –давно все-таки не летал. Часов десять-двенадцать налетать, тогда другое дело.

И вдруг стало ужасно жалко, что судьба разлучила его снебом. Это в фильме говорили таким языком, красиво.

Гонял бы себе на И-Шестнадцатом или «чайке» над облаками.Еще, говорят, новый штурмовик Ил-2 – мировой самолет. Не ломал бы себе головунад муторными вопросами: зря утопили троллейбус или не зря. И Надежда нос бы неворотила…

Только сунул ключ в скважину – дверь рывком распахнуласьсама.

В коридоре теснилась вся группа и сам Октябрьский впридачу.Лица такие, что Егор вмиг понял без слов.

– Где тебя черти носили? – втащил его внутрь старший майор.– Ладно, башку я тебе потом откручу. Звонили. Дважды. Ровно в десять и в полодиннадцатого. Мужчина. Вроде бы с акцентом. Галя сказала, ты обещался быть водиннадцать.

На часах было без трех минут. У Егора сразу пересохло ворту.

– Первый раз звонили от Никитских ворот, из уличногоавтомата. Второй раз – из автомата возле «Художественного». От обоих мест донемецкого посольства меньше десяти минут пешком… Да не дрожи ты! – Октябрьскийсхватил Егора за плечи, тряхнул за плечи и прошептал на ухо. – Про троллейбуспомни. Признайся: думал – зря?

Прямо на этих словах зазвонил телефон, поэтому закончил шефскороговоркой:

– В тот район отправлено несколько групп захвата. Приказ –брать. Твоя задача – растянуть разговор, чтобы успели определить место иподъехать. Всё, Валиулина, давай! – махнул он Гале, напряженно застывшей надтелефоном.

Та быстро схватила трубку, однако заговорила лениво, сонно:

– Але… Чтоб он провалился, твой Степан. Ночь на дворе! … Дапришел, пришел, куды он денется. Щас позову. Тьфу!

Октябрьский держал возле уха трубку спецтелефона. Глаза былиустремлены на циферблат часов.

– …Сорок секунд. Больше нельзя. Давай!

– Кто это? – настороженно спросил Егор и шмыгнул носом.

Октябрьский кивнул: всё нормально, так держать.

– Карпенко, это вы? – спросил неуверенный голос, пожалуй,что и вправду с легким акцентом. – Я от Петра Семеновича. Почему так долго шли?

– Есть, засекли, – одними губами прошептал старший майор. –Тяни время!

– Я долго? – зло зашипел в трубку Дорин. – Сижу тут чуть немесяц! Ящик отобрали, сами исчезли! Не знал, что и думать. Гроши кончаются,соседи пристают – чего не работаешь…