Шоколадная ворона - Саша Канес

И я попыталась хоть что-то прояснить:

– Учитель! Можно я вам задам несколько вопросов?

Он молчал. Молчали и Энэбиш с Тэрбишем.

– Давайте я, чтобы не путаться, вначале задам их все, а вы, если сможете, будете отвечать на них в любом порядке. Первое. Много лет назад вы подобрали меня, избитую и униженную, на этой лестничной клетке, – я показала рукой на свою хрущевку. – Вы объясняли потом, что увидели меня случайно, когда шли к своему приятелю или другу. Но с тех пор вы ни к какому другу сюда больше не ходили – только навещали нас с Алексеем Матвеевичем. Я хотела бы знать, зачем вы на самом деле пришли в этот дом. Второе. Вы даже не скрываете, что что-то знаете о моей предстоящей поездке в Америку. Не скрываете вы и того, что скорость получения мной визы каким-то образом вами контролируется. Я хотела бы знать, что мне предстоит. Связанное со вторым третье. Знаете ли вы, кто передал возле метро деньги и документы моему деду Леше? Может быть, вы сами сделали это? И не вы ли попросили Алексея Матвеевича подойти к вестибюлю, чтобы я вас не заметила? И, наконец, последнее. Из вашего разговора с Абдул-Хакимом я узнала, что вы тоже служили в Афганистане. Может быть, вы знаете, как на самом деле погиб и где похоронен Петр Владимирович Воронов, отец Эвридики Петровны Вороновой?

В тесном салоне машины установилась гробовая тишина. Длилась она не меньше пары минут. Потом Батый вышел на улицу, подошел к моей дверце, открыл ее и подал мне руку.

– Эва! Обо всем мы поговорим потом. Не опоздай завтра в посольство. А сейчас... тебя ждут.

Возле подъезда снова дежурил Костя.

– Мне сказали, что ты завтра уезжаешь...

Не думала я, что у Учителя есть Костин телефон и тем более что он вздумает ему по поводу меня звонить.

– Я пришел попрощаться.

Костя протянул мне розу. Очень-очень красивую и патетически желтую к тому же.

– Спасибо! – ответила я и с удовольствием приняла цветок.

– Ты меня ненавидишь? – спросил он с некоторым надрывом.

– За что?

– Ну как... за тот разговор... то есть когда я не мог говорить.

– Какой же ты дурак!

Он вздрогнул.

– Костя! Ты очень классный! Но единственное, что тебя должно волновать, так это то, что наличие или отсутствие у тебя девиц меня очень мало волнует... Это реальная проблема. Впрочем, я ведь не тургеневская барышня, а в последние дни мне вообще было ни до чего.

– А что было в последние дни?

Действительно, Костя не знал ничего ни про клуб, ни про избиение Денилбека, ни даже про мою поездку на родину отца!

– Слушай! Пошли ко мне наверх, – предложила я. – Чего нам тут внизу торчать, точно влюбленным школьникам?

– А я и есть влюбленный школьник... то есть уже не школьник, но влюбленный очень!

– Давай, иди вперед! Открывай дверь и марш вверх по лестнице!

– Ты приглашаешь?

– Приглашаю, приглашаю. Расскажешь мне, влюбленный школьник, как развлекался с другими девушками. Ладно! Не бойся! Сама знаю, что держала тебя на скудном сексуальном пайке.

– Без пайка.

– Страдалец!

– И вообще я не с девицей развлекался, а в кино ходил с двоюродной сестрой, которая из Харькова приехала. Семейный долг отдавал.

– Ну-ну!

Самое глупое, что я была уверена, что он говорит правду. И это опять ничего не убавляло и не добавляло.

Мы поднялись к моей квартире как раз в момент, когда дверь с грохотом распахнулась и прямо на нас вылетел Лев Борисович в расстегнутых брюках, куртке на голое тело, без туфель и в одном рваном носке. Очки он прижимал руками к переносице, так как дужки были оторваны. Вслед за Левой наружу высунулась практически голая Манефа. Она швырнула вслед любовнику ком одежды и гаркнула вслед:

– Чтоб духу твоего тут не было, говно сраное!

Костя совершенно ошалел.

– Маня, дорогая моя! А какое еще говно бывает, кроме как сраное? – поинтересовалась я у подруги.

Только теперь Манефа заметила, что я пришла, и пришла не одна. Она незамедлительно пришла в исступленное отчаяние и сообщила, что она неблагодарная свинья. Она рыдала и причитала, что я ее пустила пожить в дом, а она ответила мне черной неблагодарностью, выразившейся в том, что она привела сюда недостойного мужчину, нарушила мой покой и отравила мою личную жизнь.

Оказалось, что, позанимавшись сексом с Маней, Лев Борисович созвонился с каким-то коллегой и совершенно неприличным и похабным образом обсуждал достоинства и особенно недостатки Мани в сексуальном плане. Он делал это мерзко и неприкрыто, думая, что Маня не слышит его из ванной. Но Манефа обладала прекрасным слухом, так что, учитывая разницу в весовых категориях, Лев Борисович еще удачно отделался.

Мы с Костей разместились на кухне. Манефа деликатно оставила нас вдвоем и ушла плакать в разоренную постель. На кухне работал телевизор, и я направилась было его выключить, но начались криминальные новости, и я интуитивно остановилась. Не зря! Первый же сюжет касался гибели в самом центре города Героя России Мурата Хаджи Мусаева, его сына Исмаила, водителя и двух охранников. Как сообщил диктор, в распоряжении канала оказалась любительская запись, в которой запечатлен трагический момент. Затем мы увидели этот ролик. Качество его было столь высоким и не любительским, что никаких сомнений не оставалось: «крокодил» продемонстрировал, что он тоже умеет вести видеоархив. И, более того, предпочитает не хранить его в погребе. Наоборот, каждый желающий может убедиться, что нефтяной магнат платит по своим кровным счетам.

Запись продолжалась буквально пару минут. На перекресток выехал огромный черный «Мерседес» с тонированными стеклами. Лиц внутри, разумеется, видно не было, но «случайный кинолюбитель» показал крупным планом номер государственной регистрации. Потом внутри автомобиля внезапно что-то взорвалось и вспыхнуло бело-фосфорным цветом. Прохожие в ужасе бросились врассыпную. Так же поступили и некоторые водители других машин, стоявших на перекрестке. Через секунду последовал и второй взрыв – видимо, бензобака. Одна из дверей рухнула на мостовую, и вслед за ней вывалился наружу человек-головешка. Охваченный пламенем, он прополз не более полуметра, и тут у него на животе тоже что-то рвануло. Во все стороны из-под него полетели какие-то ошметки. То, что осталось лежать на мостовой, уже не шевелилось. На этом видео закончилось. Диктор скучным голосом сообщил, что основная версия следствия – короткое замыкание в электропроводке автомобиля.

Костя так и не понял, почему меня заинтересовал именно этот репортаж, но я не стала ничего объяснять и выключила телевизор, потом поставила на стол чашки и... решила начать с другого конца:

– Слушай, Костя, чтобы не морочить тебе голову: ты хочешь сегодня спать со мной?

– М-м-м!