Кремль 2222. МКАД - Дмитрий Силлов

— Стоп.

— Чего «стоп»? — не врубился подошедший Шерстяной. — Валить надо, а не «стоп».

— Валите, — согласился я. — А я без своего оружия и снаряги отсюда не уйду.

Ион посмотрел на меня с сожалением.

— Ты вон Коляну спасибо скажи, что он нас случайно встретил и сюда через болото привел. А то бы ты как пить дать через час кровью истек. Конечно, ты вояка авторитетный, но сам подумай. Судя по следам, на тебя не меньше полсотни вормов охотилось. Считай, целое племя. Не знаю, за каким хреном они отчалили, может, ночевать на болоте не хотели, но, что они вернутся — это сто процентов. У нас с Шерстяным после боя осталась одна эргэдэшка и на два «калаша» едва ли сотня патронов. Не строя иллюзий, оставаться здесь — верная смерть. Обложат как жуков-медведей, стрелами да копьями закидают…

— Думается мне, что у Шерстяного в рюкзаке помимо запасного магазина еще много чего имеется, — перебил я Иона.

Тот бросил хмурый взгляд на брезентовую гору за плечами мутанта.

— Ну да, он у нас известный барахольщик. Посерет и оглянется, нельзя ли чего с собой прихватить.

— Да кто бы говорил… — завелся было Шерстяной, но развить тему я ему не дал.

— Может, глянем, что у тебя там понапихано? А потом и решим, что делать дальше, — предложил я.

Стаббер не ошибся.

Они шли большой толпой, особо никого не опасаясь. Оно и понятно. Вряд ли кто в этом мире по своей дури дернется на толпу вормов, вопреки ожиданиям вооруженных довольно неплохо.

Да, у многих из них были и луки, и копья, и тяжелые металлические дубины из арматуры. Но меньшинство вполне привычно несло в лапах охотничьи ружья и автоматы. М-да, такую шайку надо работать из двух «Печенегов», укомплектованных полным цинком, а не парой акаэмов с тремя магазинами.

Но пулеметов у моих друзей не было. А был на руках борзый полуинвалид, с трудом поднявшийся на ноги. И исключительно на борзоте своей умудрившийся сделать несколько шагов. Кровь из стопы не шла — и то хлеб, остальное дело техники. От перевязки я отказался, лишь стребовал у Шерстяного его плащ-накидку из темного брезента и кое-что по мелочи из вещмешка, после чего заставил своих товарищей уйти. Никто не выпендривался и героя из себя не строил. Если более опытный говорит, значит, так надо. Правда, они настояли, мол, ждем тебя до вечера в километре к востоку отсюда. Пришлось согласиться, хотя и они, и я понимали, что с практически незажившими ранами я километр не пройду. Но и людям, и мутантам, и роботам свойственно надеяться на чудо, даже когда чудо невозможно в принципе…

Сейчас я стоял, набросив на голову капюшон накидки и привалившись плечом к Т-образной крестовине с дырками от самодельных гвоздей и пятнами моей крови, впитавшейся в древесину. Не знаю, насколько эффектно смотрелся я на фоне восхода, но вормы, завидев меня, не бросились с ходу приколачивать меня обратно к своей деревяшке, а тормознули, недоуменно переглядываясь. Телу положено было висеть мертвым на брусе, а оно стоит на холме, никуда себе не дуя, и вроде как дожидается тех, кто его на тот брус подвесил.

Впереди, понятное дело, шествовал вождь в хоммячьем плаще. На голове — оскаленная башка крысособаки, приспособленная вместо шляпы. На плече — моя СВД, видимо, как символ хорошей жизни, так как вряд ли этот мохнатый умел обращаться с высокоточным оружием. Рядом с вождем ковылял престарелый шаман с соответствующим выражением на морде, мол, это не я рядом с вождем ковыляю, а он рядом со мной. Забавно. Похоже, в шайке мутантов присутствует скрытый конфликт между светской и духовной властью. Это надо учесть.

Следом за высокими особами шествовали наиболее крупные особи. Похоже, аналог дружины. В лапах у одного из мохнатых человекообразных — мой автомат. Ладно.

Видимо желая получше рассмотреть живой труп, вождь подошел к самому подножию холма и остановился. Соответственно, тормознула и вся остальная шайка.

— Хомо? — с ноткой удивления в голосе уточнил вождь.

Я проглотил готовое вырваться «так точно, кэп» и произнес мягко, но отчетливо:

— Народ вормов. Вы много лет ждали Камай-нанги — и он пришел к вам. Но вы ограбили и убили его. Что ждет тех, кто убивает гостя?

Сказать, что мне было хреново, — это ничего не сказать. Но стоять надо было ровно, по возможности незаметно опираясь плечом на орудие моей казни. Иначе поймут, что слаб, и без разговоров приколотят обратно.

— Как ты суметь сойти с т-резта?

Правильно, вождь. Не надо отвечать на каверзные вопросы. Но иногда без этого никак. Так, значит, по-вашему Т-образное орудие казни называется т-резт… Понятно. В любом новом языке прослеживаются элементы старого, умершего…

— Вы ждали меня — и я пришел. Потом вы захотели, чтобы я вернулся на небо, — и я сделал это. Но оттуда, с высоты, я увидел, что многие люди народа вормов жалеют о моем уходе. И вот я снова здесь.

— Ты так и будешь ходить тудым-сюдым? — ехидно поинтересовался шаман.

Я не успел ответить.

— Твой, наверно, слышал, шаман, что небесный огонь иногда выжигать поганые языки?

Это, дрожа то ли от страха, то ли от гнева, произнес один из вормов. Приглядевшись, я узнал в говорившем того самого перевозчика, что указал мне путь в Мертвый город. Как его? Зорик, кажется? Надо же, смелый мутант, против шамана попер.

Естественно, старый хрен отреагировал тут же. Повернулся и, судя по интонациям тирады, произнесенной на родном языке, пообещал перевозчику полный комплект мук — как посмертных, так и прижизненных.

Однако вождь не удостоил перепалку соплеменников своим вниманием. Лишь поморщился, бросив взгляд на шамана, — и поинтересовался, глядя на меня:

— Ты и вправду хочешь сделать плохо народу вормов?

— Я вернулся, чтобы указать вам праведный путь и наказать тех, кто ведет твой народ по дороге смерти, горя и лишений.

Вот ведь что делает двойная доза морфина, вколотая мне Ионом и помноженная на адреналиновую ярость. Я говорил спокойно и размеренно, но внутри меня клокотал безумный коктейль из наркотика, слабости, граничащей с обмороком, и той самой бесшабашной борзости, что тащит нашего брата вдоль обрыва по-над пропастью не хуже обезумевших коней из старой песни на все времена.

Однако колбасило не только меня. Шаман, чуя неудовольствие не только некоторых представителей паствы, но и руководящей верхушки, пошел ва-банк.

— Это хомо, который слез с т-резта и теперь морочить вам голова! — заорал он на ломаном человеческом. Но, опомнившись, ткнул в мою сторону посохом и взвизгнул уже на своем: — Бить наех!

Перевода не требовалось. В любом новом языке прослеживаются элементы старого, умершего. Я видел по глазам вормов: мгновение — и толпа просто растерзает меня «наех».

И тогда я простер руку вперед…

Возможно, это потомки вормов в своих легендах скажут «простер руку» — или еще что-то похожее, величественное, как положено в такого рода рассказах. На самом деле я просто резко выпростал едва поджившую правую кисть из соответствующей прорези в плащ-накидке, словно нанося удар основанием ладони перед собой, в воздух…