Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских - Леонид Беловинский

Забытый ныне прозаик и поэт И. В. Федоров-Омулевский писал о букинистах: «О, подпившая муза моя, / Поддержи мою лиру, чтоб я, / Взяв пример с летописцев-подвижников, / Мог воспеть фарисеев и книжников / В Александровском рынке, гурьбой / Обступивших фасад лицевой… / О, сияющий книжной красой, / Александровский рынок ты мой!.. / Откровенно сказать вам, друзья, / Все вы плуты большие. Но я / Одобряю вас с искренним жаром…» (82; 50).

Думается, следует присоединиться к его мнению.

Если книжные магазины и лавки, развалы и бродячие книготорговцы, а иной раз и книжные издательства (например, И. Д. Сытин выстроил в Москве на Тверской огромный дом в стиле модерн для своего издательства, а на Маросейке – второй, еще более огромный) вписывались в городскую панораму и формировали фон города, на котором разворачивалась повседневная жизнь его обитателей, то библиотеки оказывались вне этого фона, и не потому что их было мало: просто они помещались в зданиях иного назначения – в губернских правлениях, дворянских собраниях, учебных заведениях, книжных лавках, частных домах, наконец. Специально библиотечным зданием был лишь огромный и сейчас украшающий Невский проспект дом Императорской Публичной библиотеки.

Между тем, они играли определенную роль не только в духовной жизни общества, но и в городской коммерции. Большая часть библиотек была своеобразными книготорговыми заведениями. Книг они, конечно, не продавали, но выдавали для прочтения за плату и под денежный залог; прежде всего это относится к общественным частным библиотекам. Роль библиотек играли и книжные лавки, выдававшие за плату книги для прочтения. Едва ли не первым в 1816 г. библиотеку для чтения в своем книжном магазине в Петербурге учредил брат известного артиста В. А. Плавильщиков. В 1824 г. владелец книжной лавки в петербургском Гостином дворе И. И. Глазунов открыл в собственном доме библиотеку. А библиотека Плавильщикова по его завещанию перешла к его приказчику А. Ф. Смирдину. «Северная пчела» Ф. В. Булгарина и Н. И. Греча писала в 1831 г. по поводу знаменитого новоселья книжной торговли и библиотеки Смирдина: «Смирдин захотел дать приличный приют русскому уму и основал книжный магазин, какого еще не бывало в России. Лет около пятидесяти перед сим для русских книг даже не было лавок. Книги хранились в подвалах и продавались на столах, как товар из ветошного ряда. Деятельность и ум незабвенного в летописях русского просвещения Новикова дали другое направление книжной торговле, и книжные лавки основались в Москве и Петербурге, по образу обыкновенных лавок. Покойный Плавильщиков завел, наконец, теплый магазин и библиотеку для чтения, и Сленин, последовав примеру Плавильщикова, основал также магазин в той части города, где долгое время, подле модных тряпок, русские товары не смели появляться в магазинах. Наконец, Смирдин утвердил торжество русского ума и, как говорится, посадил его в первый угол: на Невском проспекте, в прекрасном здании… в нижнем жилье находится книжная торговля г. Смирдина. Русские книги, в богатых переплетах, стоят горделиво за стеклом в шкафах красного дерева, и вежливые приказчики, руководствуя покупающих своими библиографическими сведениями, удовлетворяют потребность каждого с необыкновенною скоростию. Сердце утешается при мысли, что, наконец, и русская литература вошла в честь и из подвалов переселилась в чертоги» (Цит. по: 83; 331–332).

Разумеется, смирдинская книжная лавка-библиотека была уникальна. Таких немного было по России даже во второй половине XIX в.: велик ли был спрос на книги? Но рост спроса в этот период вызвал и рост предложения: даже в захолустье лавки, торговавшие разным дрязгом наравне со случайными книгами, стали предлагать их для чтения, если уж не удавалось продать. Это были в полном смысле торговые заведения: читатели должны были вносить годовую плату за пользование и небольшой денежный залог за взятые на дом книги. Первая из сибирских частных библиотек открылась в 1859 г. в Тобольске, с платой за пользование 11 руб. и залогом читателей в 2 руб. В открывшихся в 1860–1861 гг. частных библиотеках в Омске, Ишиме, Кузнецке и Каинске плата колебалась от 3 руб. 60 коп. до 7 руб. Из-за высокой цены в Тобольской частной библиотеке читателей было мало, как и в открытой в Барнауле в 1862 г. купцом А. С. Гуляевым (76; 83). Но небольшие лавочки обходились копеечными залогами. В. Г. Короленко вспоминал, как его брат «получил «два злотых» (тридцать копеек) и подписался на месяц в библиотеке пана Буткевича, торговавшего на Киевской улице бумагой, картинками, нотами, учебниками, тетрадями, а также дававшего за плату книги для чтения. Книг было не очень много и больше все товар по тому времени ходкий: Дюма, Евгений Сю, Купер, тайны разных дворов и, кажется, уже тогда знаменитый Рокамболь» Кроме того, «книги он брал в маленьких еврейских книжных лавчонках» (68; 364–365).

Что же, книга – товар, не хуже хлеба, мяса, вина или женского тела, а предоставление ее для чтения ничем не отличается от предоставления крова в гостинице.

Таким же товаром является и театральный спектакль. О начале театра как зрелищного коммерческого предприятия можно говорить с 1783 г., когда петербургские придворные труппы стали давать платные спектакли для публики в городе, а затем была отменена казенная театральная монополия и введена свобода предпринимательства в области зрелищ.

Публика нуждалась в зрелищах, а следовательно, должны были найтись люди, готовые продать этот товар. В конце XVIII в. появляются театры и в провинции. В 1786 г. постоянный театр был создан в Тамбове, в 1787 г. – в Воронеже и Твери, в 1789 г. в Харькове, в 1798 г. в Нижнем Новгороде. Даже в Сибири театры были в Омске, Тобольске, Барнауле. В Барнауле театральное помещение на 110 мест было построено еще в 1776 г., а в 1794 г. был построен новый театр на 560 мест: 360 в партере, 178 в ложах и 24 – на балконе. За кресло в первом ряду платили всего 30 коп. Труппа состояла только из 12 актеров и 4 актрис; тем не менее, в 1800 г. театр должен был представить 42 спектакля, из них 11 премьер. Каково было качество представлений при такой интенсивности работы и при такой труппе, можно представить. Недаром этот первый в Сибири профессиональный театр закрылся в середине 10-х гг. XIX в. (76; с. 87).

Долгое время такие частные театры были помещичьи, с труппами из крепостных. Речь при этом идет не о театрах больших бар, вроде юсуповского в Архангельском (собственно, в полном смысле слова его и театром-то назвать нельзя) или шереметевских в Кусково и Останкино. Не Шереметеву с Юсуповым торговать зрелищами. Речь идет о небольших барах, и прежде всего провинциальных, для которых театр был средством наживы. Современники, например язвительный Ф. Ф. Вигель, не преминули отметить такие антрепризы. Вот театральные предприятия в Пензе: «Григорий Васильевич Гладков, самый безобразный, самый безнравственный, жестокий, но довольно умный человек, с некоторыми сведениями, имел пристрастие к театру. Подле дома своего, на городской площади, построил он небольшой, однако же каменный театр, и в нем все было, как водится, и партер, и ложи, и сцена. На эту сцену выгонял он всю дворню свою от дворецкого до конюха и от горничной до портомойки. Он предпочитал трагедии и драмы, но для перемены заставлял иногда играть и комедии. Последние шли хуже, если только могло быть что-нибудь хуже первых. Все это были какие-то страдальческие фигуры, все как-то отзывалось побоями, и некоторые уверяли, будто на лицах, сквозь румяна и белила, были иногда заметны синие пятна… За деньги (которые, разумеется, получал господин) играли несчастные по зимам…» (23; 148).