Твой соблазнительный обман - Александра Хоукинз

– Мы?

Торн пожал плечами.

– В основном я. Никогда бы не подумал, что мисс Оливия столь упряма. Она была такой послушной девочкой. Когда мы жили в Мальстер-Парк, я понял, что она предпочитает твои советы моим, поэтому временами мне удобнее быть тобой.

Брови Гидеона поползли вверх.

– Значит, подобное происходило не один раз?

Буря миновала. Возможно, его брату не нравится обман, но вмешиваться он не станет.

– Раз, два… Какое это имеет значение?

– Имеет, если начинаешь ухлестывать за дамой.

Торн замер, растерявшись от столь абсурдного предположения.

– Я не ухлестываю за мисс Лидалл, – решительно возразил он. – Хотя если окружающие подумают, что мы с тобой ухаживаем за девушкой, ее шансы повысятся. Многие джентльмены домогаются того, что жаждут другие.

Обеспокоенность на лице Гидеона сменилась задумчивостью.

– Чтобы твой план сработал, я не расскажу о нем нашей семье. Наши родные обожают Оливию. А их одобрение вашего возможного союза только даст повод для сплетен. Матроны со всего Лондона станут засыпать лорда Девика и его дочь приглашениями, чтобы иметь возможность поближе рассмотреть ту, которая завладела твоим высочайшим вниманием.

Настал черед Торна хмуриться.

– Я не строил столь далеко идущих планов. Думаю…

Гидеон похлопал брата по спине:

– А что, брат? У тебя есть я, чтобы их усовершенствовать. И еще одно… в следующий раз, когда решишь поцеловать Оливию под ночным небом, целуй ее как лорд Кемпторн.

Оливия вошла в бальный зал графини Перлс, пытливо всматриваясь в роскошное убранство, начиная от фрески, изображающей Гелиоса с золотым нимбом – бог Солнца несся по небу в колеснице, запряженной четырьмя крылатыми жеребцами, к царству Гесперид. Огромные золотые канделябры блестели, как крошечные светила. В начищенном до блеска полу отражался свет свечей, а белые мраморные колонны стояли вдоль стен подобно воинам, протягивающим руки к небу.

– Я так рада, что ты сегодня согласилась поехать со мной и моей матушкой, – сказала леди Арабелла, похлопывая ее по руке, когда они прогуливались по залу.

– После того как лорд Кемпторн отвез меня домой, я отправилась прогуляться по саду и стала придумывать причины, чтобы вежливо отказаться от приглашения. Поскольку моего отца все еще нет в городе, благоразумнее было бы дождаться его приезда.

– Разумное решение, – похвалила молодая спутница. – Я, вероятно, пришла бы к такому же выводу.

– Благодарю, – произнесла Оливия, ощущая нервозность. – А потом я вспомнила причитания леди Фелстед по поводу того, что я слишком молода, чтобы сидеть дома, как старая дева, а потом еще ваш брат.

Леди Арабелла от удивления рот открыла.

– Вы беседовали с Оливером? Когда?

– Перекинулись парой фраз в чайной в этот же день, – призналась она. – Казалось, он обрадовался нашей встрече. Честно сказать, я удивилась, что он помнит наш разговор, состоявшийся прошлой весной.

– Что за чепуха! – поддразнила леди Арабелла. – Как только я представила вас друг другу, стало понятно, что вы ему понравились. Мой брат редко разговаривает с дамой, если она ему неинтересна. И уж точно не пригласил бы ее несколько раз на танец.

– Дорогая, не стоит приписывать мне и лорду Маркрофту романтических отношений, – предупредила Оливия. – Он был учтив, но наша встреча напомнила мне о том, сколько приемов я уже пропустила. Отец терпеть не может балы и с радостью отпустил бы меня под крыло леди Фелстед или другой уважаемой дамы, которой доверяет, поэтому у меня нет причин отказывать себе в выходе в свет. Я в полной безопасности в компании вас и вашей матушки, леди Норгрейв.

«Маркрофту доверять нельзя».

В голове звучало предостережение Торна, но она отмахнулась от его слов. Оливия не видела ничего предосудительного в том, что поприветствовала лорда Маркрофта в чайной. Она же не приехала на бал в его сопровождении. И ранее никаких поводов графу она не давала. Искреннее удивление леди Арабеллы при упоминании о встрече с ее братом лишь доказывало, что ее приятельнице ничего не известно о планах брата на этот вечер. Даже если он войдет в зал леди Перлс, то не потому, что имеет какие-то виды на мисс Лидалл.

Оливия приняла приглашение леди Арабеллы не потому, что надеялась на встречу с лордом Маркрофтом. Этим вечером она покинула дом из-за лорда Кемпторна. Как он только смел указывать ей, с кем дружить? Как смел задирать ее? А потом поцеловать, не испытывая к ней никаких чувств, когда она посмела с ним не согласиться?

После прогулки по садовому лабиринту она посмотрела на калитку, разделяющую два имения. А если граф решит продолжить выяснение отношений? А если ночью опять явится Гидеон?

«А если он опять меня поцелует?»

Лорд Маркрофт не представлял для нее проблемы. Чего не скажешь о близнецах Нитервуд.

Она вернулась домой и тут же написала записку леди Арабелле, в которой принимала ее приглашение на бал леди Перлс.

– Вы о своем решении не пожалеете, – заверила леди Арабелла, поднимая руку, чтобы поприветствовать знакомых дам. – И кто знает, может, и мой братец сегодня явится на бал.

Оливия застыла на месте.

– Вы же не приглашали его от моего имени?

Заметив беспокойство подруги, леди Арабелла покачала головой.

– Я слишком поздно получила вашу записку, не было времени его предупредить. После того как моя сестра вышла замуж за лорда Фейрлэма, Оливер живет не с нами, когда мы останавливаемся в Лондоне.

Всех подробностей Оливия не знала, но она слышала, что в прошлом сезоне лорд Фейрлэм тайно бежал с леди Темпест. На всех балах по всему Лондону только об этом и говорили. По слухам и судя по тем крупицам информации, которую Оливия собрала за все годы, нанося визиты лорду и леди Фелстед, она узнала о вражде между Норгрейвами – семьей леди Арабеллы – и герцогом и герцогиней Блекберн – семьей лорда Фейрлэма.

Семейные тайны.

Они есть у каждой семьи. Нитервуды состояли в близком родстве с Блекбернами, это объясняет открытую неприязнь Торна к лорду Маркрофту. И Оливия видела, что эта неприязнь взаимна. Тем не менее кузен Нитервудов женился на старшей дочери лорда Норгрейва, и леди Арабелла всегда была желанной гостьей в Мальстер-Парк. Ее светлость, герцогиня Блекберн, терпела присутствие дочерей Норгрейва, следовательно, вражда между двумя семьями слишком преувеличена светским обществом.

Оливии обо всем этом оставалось лишь догадываться. Ей не пристало копаться в прошлом, поскольку она не принадлежит ни к одной из семей. Имели значение только дружба с леди Арабеллой, зародившаяся прошлой весной, и молчаливое признание некоторых членов ее семьи.

– Должно быть, вы скучаете по нему, – заметила Оливия, высвобождая руку, чтобы открыть веер. – Как я уже говорила, у меня есть двое старших братьев. Я их много лет не видела, но время от времени они присылают отцу письма.