Шерлок Холмс и талисман дьявола - Барри Робертс

Клайв и Малькольм, разинув рты и боязливо оглядываясь,придвинулись поближе к Дрю. За считанные секунды огоньки окружили только двакаменных кольца и нас, замерших от неожиданности.

– Стойте на месте, – резко приказал Дрю своим сообщникам. –И смотрите, чтобы револьверы не дрожали у вас в руках. Вы, Холмс, всегда любилиразные театральные штучки. Вы – большая потеря для сцены, а теперь уже и длядетективного искусства.

Его силуэт чернел на фоне огненного кольца. Он поднялревольвер и прицелился в Холмса. Мой друг бросил окурок и спокойно глядел вдуло заряженного револьвера. Оранжевый свет огня ярко высветил его длинное лицои великолепные глаза.

– Мы докурили, – сказал он. – Можете стрелять, когда вамзаблагорассудится.

В это время за огненным кругом раздался звон металла, и вглазах Дрю впервые мелькнуло беспокойство, однако он все еще стоял прямо ицелился в Холмса.

– Посмотрите! – проскрипел Клайв и указал на темный склон,усеянный каменными гробницами.

К огненному кольцу медленно приближалась фигура гигантскогороста, с ног до головы закованная в позолоченные доспехи.

– Господи помилуй! – ахнул Малькольм. – Кто это?

Теперь наконец и Дрю слегка повернул голову, но этого былодостаточно для Шерлока Холмса. Я услышал негромкий щелчок, и в темнотепромелькнул золотистый луч, когда Холмс выстрелил в Дрю из своей трости, иузкое лезвие задело его плечо. Выругавшись, Дрю сделал шаг, споткнулся ирастянулся на земле, выронив револьвер.

Мы с полковником хотели немедленно наброситься на другихбандитов, но этого не потребовалось. Воя от страха, Клайв и Малькольм побежали,потому что ужасная фигура, блестя золотом, уже совсем была рядом, а моифантазии и предчувствия теперь обрели форму. Из окружающих зарослейвыскальзывали черные безмолвные силуэты и устремлялись вдогонку за подручнымиДрю.

Ничего не понимая, я повернулся к Холмсу. Он боролся с Дрю,который каким-то образом ухитрился дотянуться до револьвера. Прежде чем я успелприйти на помощь своему другу, раздался выстрел, и закованная в доспехи фигурапошатнулась, когда пуля Дрю пробила ее шлем.

Но еще раз в свете пламени сверкнуло золотом лезвие, и Дрюзатих. Холмс встал и вытер окровавленное лезвие носовым платком. Гигантскаямужская фигура рукой в железной перчатке подняла забрало, но в огромном шлемеголовы не оказалось.

– Сработало, мистер Холмс, точь-в-точь как вы говорили, –услышали мы приглушенный голос Джея Хардена. – Можно мне теперь освободиться отэтой штуки?

– Что ж, мистер Холмс, – сказал полковник, – я понимаю, чтовы не очень склонны рассказывать, как достигаете желаемых результатов, но я былбы очень благодарен вам за объяснение.

Мы сидели за столом в коттедже миссис Уильямс, но теперьотнюдь не втроем. Присутствовал не только Джей Харден, но полдюжины стульевбыли заняты теми, кого Холмс называл своим «нерегулярным войском сБейкер-стрит», отрядом уличных лондонских мальчишек, которых он содержал инатаскивал годами и чьи зоркие глаза, острый слух и быстрый ум часто помогалиему в расследовании преступлений. Одетые теперь не в свои обычные лохмотья, а водинаковые свитеры и черные брюки, они занимали один конец стола, и на ихлицах, вымазанных сажей, сверкали только белки глаз. Они были необычномолчаливы, но только потому, что отдавали должное обильному ужину и кувшину сэлем.

Холмс улыбнулся.

– Может быть, – начал он, – я просвещу вас насчет некоторыхсвоих дедуктивных умозаключений по этому делу.

Он налил себе бренди и, вытащив из кармана измятую карту,разложил ее на столе среди тарелок.

– Вот, – сказал он, указав на карту длинным пальцем, – картаэтой местности, и она может почти все объяснить.

Мы склонились над картой, рассматривая ее, и я увидел, чтоэто действительно карта Пресцелийских гор. Во многих местах старинные памятникибыли отмечены староанглийским шрифтом: великолепный погребальный памятник«Пентр Эван», где мы завтракали накануне, «ложе Артура», где Холмс оставил свойфонарь в качестве приметы, и «вересковая могила», где мы обнаружили одиночноекольцо из небольших камней на унылой пустоши. Но все равно я ничего не понимал.

Холмс взглянул на наши удивленные лица.

– Я вам уже говорил, – сказал он, – что начал сомневаться вправильности нашего первоначального прочтения гластонберийского текста, иособенно выражения «нависший камень». Я все время, как вы знаете, удивлялся, почемуэто послание из глубины веков написано по-английски, и раздумывал, не являетсяли это само по себе ключом. Кроме того, хотя мне в отличие от полковника и небыло известно о «музыкальных способностях» пенсильванских геологическихобразований, я полагал, что выражение «звучащий камень» тоже названиекакого-нибудь места в Англии. Признаться, я безуспешно пытался решить, откудаэто название, пока наконец случайно не наткнулся на правильный ответ.

Он замолчал и отпил немного бренди.

– Ватсон, – продолжал он, – который является образцомдисциплинированности и опрятности, не раз упрекал меня за мою неаккуратность,но именно без нее мы, возможно, никогда бы не достигли поставленной цели.

– Почему же это? – удивился я.

– Потому, Ватсон, что если бы у меня была привычка аккуратноскладывать карту, мне не пришлось бы так долго искать Херефордшир и я бы ненаткнулся на сгибе небрежно сложенной карты на название «звучащий камень».

Мы опять взглянули на карту, но подобного названия незаметили.

– Вот оно, – сказал Холмс и указал на название церковногоприхода: – Мэнклокхок, или по-английски «звучащий камень».

– Значит, приметы были даны по-валлийски? – спросилполковник Харден.

– Главные – да, – ответил Холмс, – и были написаныпо-английски, но должны были вызвать валлийские ассоциации. И все это названиямест.

Он провел рукой по карте:

– Вот приход Ринган стоун, а вот Горе Фор – каменное кольцо,расположенное в вересковой пустоши, и вот три кольца: в одном из них родник, ав другом – могила, поэтому местность называется Хизбед, что по-английски –«вересковая могила».

Он с торжеством откинулся на спинку стула, а мы уставилисьна карту.