Евразийский реванш России - Александр Дугин

Это в первую очередь Евросоюз. С другой стороны — это Россия, которая в процессе закрепления однополярности утрачивает не только остатки геополитического веса прежней двуполярной модели, но и возможность играть роль самостоятельного геополитического субъекта в будущем.

В случае радикального развития ближневосточного конфликта геополитической жертвой станут те страны, которые никакого отношения ни к оружию массового поражения, ни к «международному терроризму» не имеют, все это не более чем прикрытие.

Если Россия мыслит себя великой державой, о чем говорил президент Путин, заявляя, что «Россия будет либо великой, либо никакой», то, безусловно, ее будущее зависит от возможности установления многополярного мира. Следовательно, национальный интерес России состоит в противодействии американскому вмешательству в дела суверенных государств.

Может ли Россия противодействовать этому самостоятельно? Очевидно, что не может. Для того чтобы блокировать намерения американцев, необходима консолидированная позиция практически всех субъектов (пусть частичных) мировой политики. Но это не может на сегодняшний день произойти спонтанно — для подобных консолидированных решений требуется длительная и последовательная проработка. Приходится констатировать, что Россия, став безоглядно на сторону США после трагических событий 11 сентября 2001 года, упускала время для того, чтобы ее осуществить.

Десять лет назад США вторглись в Афганистан и Ирак: в первом случае под предлогом «борьбы с терроризмом», во втором (без санкции ООН) — под предлогом «химического оружия» и связей руководства страны с «Аль-Каидой». Как известно, «химическая» версия оказалась фальшивкой — никаких доказательств наличия оружия массового уничтожения у Саддама Хусейна или связей багдадского режима с «Аль-Каидой» так и не было представлено. США со своими союзниками наплевали на международное право и элементарную логику: отвечать за свои слова. Перед нами остается голый факт — США всерьез принялись устанавливать единоличное мировое господство: те, кто встает у них на пути — в политическом, стратегическом или экономическом смыслах — подлежат уничтожению. США всерьез поверили, что выполняют в современном мире функцию Римской Империи — американские интеллектуалы неоконсервативного направления говорили об этом открыто: Пол Волфовиц, Ричард Перл, Уильям Кристол, Роберт Кэйгэн и особенно Роберт Кэплэн и Майкл Ледин. Единственный возможноый порядок для них — это «американский порядок», все остальное — «хаос», «дикость», «варварство» и «отсталость».

Поначалу, свергая Саддама Хусейна, США не встретили серьезного сопротивления — это напоминает ситуацию с талибами; всякий ранее созданный американцами марионеточный экстремистский режим с исламистской идеологией рассыпается перед их же прямым вторжением, как по команде. Блицкриг Буша против вышедшего из-под контроля Саддама удался. Не удалось все остальное. И это главный урок, который мир может извлечь из официально завершившейся два года назад иракской войны.

У США было единственное оправдание их неправовой агрессии — визуальное силовое превосходство и наглядная слабость сопротивления противника. И это сработало: американцы получили того, чего хотели — в международной практике начинает торжествовать право сильного.

В эпоху постмодерна снова торжествуют принципы традиционного общества: vae victis — победитель всегда прав. Гуманистические нормативы модерна отброшены. Что ж, как угодно. Но на пути этой новой — постмодернистической — логики встала «Армия Махди». Иракцы — совсем не саддамовцы и далеко не ваххабиты — нет ничего более полярного, чем шииты и сторонники ваххабистского ультрарадикального суннизма — поднялись на войну с оккупантом. Они взяли оружие, они собрались с силами, они напрягли мышцы и открыли новый фронт борьбы за реальное освобождение. Освобождение не только Ирака — это уже частности. Мы имеем дело с настоящей армией настоящего Махди. Самое время спросить себя: кто такой Махди?

Махди — это фигура исламского учения о конце света, когда в мир должен прийти «антихрист», по-мусульмански «даджал», «лжец». Он принесет человечеству рабство, покрытое ложью, фиктивные чудеса и фосфоресцентный соблазн греха. В мире даджала все будет фиктивно — и наслаждения, и обладание, и сама реальность. Современные исламские теологи единодушно отождествляют с даджалом США. Против этого «антихриста», согласно хадисам, должен восстать вождь мусульман. Который поведет их на последний и решительный бой. Это и есть «Махди» — «вождь», Dux тамплиеров и гибеллинов. Война Махди и его армии станет всечеловеческой битвой. Мусульманские священные тексты уверяют: эту войну против даджала Махди будет вести вместе с настоящими христианами, а не еретиками, так как враг у них будет общим. Согласно хадисам, Махди будет биться вместе со Вторым Пришествием Христа против «князя мира сего», по одну сторону баррикад.

«Армия Махди» — это не только Ирак, это весь мир, так как линия выбора проходит по сердцу каждого человека. С одной стороны «армия даджала» — англо-американская коалиция, с другой — наши ребята. В Южной Осетии и Абхазии, в Приднестровье и Ираке идут не локальные войны — вселенская «армия Махди» формирует свои отряды. Вот линия водораздела: с США или не с США? Отбросим формулы политкорректности и скептический пацифизм модерна. Не мы снова ввели в оборот лексику «права сильного», но это не такая плохая лексика. Might is right.

Попытаемся взглянуть на этот вопрос в более широком контексте: как политика США на Ближнем и Среднем Востоке (и ее «горячая» фаза в виде войны в Ираке и последующего военного присутствия в этой стране) вписывается в логику развития американской экономики в последние десятилетия и чем она может — или призвана — стать в русле дальнейших ее этапов?

Первое, что следует постоянно иметь в виду: экономическая мощь США, которой эта страна достигла к концу ХХ века, является выражением сложной системы исторических факторов, включая геополитику, стратегию, культуру, дипломатию, социально-политическую систему, цивилизационные тренды и т. д. Иными словами, экономика США является лишь одной из сторон в многомерном процессе — возвышении Америки в ранг гипердержавы: если учесть, что «держав» было много, «супердержав» — две, гипердержава — одна. Да, это наиболее понятная и наглядная форма процветания и превосходства, но отнюдь не единственная и не главная.

США шли к своему расцвету и к глобальной доминации долго и последовательно в течение веков. На одних этапах экономика была мотором, на других в дело вступали иные факторы — в том числе и чтобы справиться с экономическим кризисом. Так, из Великой Депрессии американскую экономику вытянуло кейнсианство и «New Deal» Рузвельта. Можно сказать, что это было прямым вмешательством государства, обращением к плановой экономике и элементам «национального социализма». После Второй мировой войны, когда все экономисты предсказывали новый коллапс в результате реконверсии военной промышленности в мирную индустрию, «холодная война» снова спасла ситуацию, продлив оборонный заказ на неопределенное время. Это очень важное обстоятельство: экономика и государство в США — несмотря на декларации либеральных теоретиков — далеко не так уж и разведены. В сложной ситуации они приходят друг другу на помощь ради высшей цели, которой является мировое возвышение Америки.