Девочка и призрак - Ханна Алкаф

халат. Отстирывать кровь, скажу вам, – та ещё головная боль. Мне уже пришлось пожертвовать многими отличными халатами…

– Ещё кое-что, – сказала Сурайя чистым и сильным голосом.

Паванг вскинул бровь и посмотрел на неё сверху вниз, скрестив руки на груди:

– Что же?

– Удача благоволит смелым. – С этими словами она взяла Розика и изо всех сил бросила его павангу за спину. – ДАВАЙ, РОЗИК! ПРЕВРАТИСЬ! – крикнула она, шагнув вперёд и врезаясь плечом павангу в живот.

В тусклом свете укутанной облаками луны Сурайя увидела, как Розик растёт из кузнечика, кувыркаясь в воздухе. Он приземлился на четвереньки сразу за павангом, который ещё не опомнился после внезапного нападения девочки и пытался перевести дух.

Не давая ему выпрямиться, Сурайя изо всех сил толкнула колдуна снова.

Паванг отпрянул, споткнулся о стоящего на четвереньках Розика и упал навзничь – прямо на свежую могильную насыпь.

Розик тут же прижал его к земле.

– Я долго не продержусь, – тяжело дыша, сказал он. – Как только он заговорит, нас окружат полоны.

– Потерпи, Розик! – Сурайя метнулась туда, откуда было видно призраков, сражающихся с войском полонов. – Бадрул! – крикнула она. – Нужна помощь!

В мгновение ока призрак очутился возле неё.

– Вы слышали, что сказала леди! – гаркнул он, обращаясь, казалось, к могильной насыпи. – Протяните ей руку, будьте добры.

Ничего не произошло.

Паванг шипел, пытаясь высвободиться из хватки Розика. Тускло-серая ткань балахона вымокла в грязи.

Сурайя взглянула на Бадрула:

– Что должно было…

– Т-с-с, – шикнул Бадрул. – Смотри. Ох уж эти детки, – пробормотал он себе под нос. – Такие нетерпеливые. – Земля задвигалась. – Ну вот, видишь? Говорил же: жди.

Паванг посмотрел вниз дикими глазами:

– Что происходит?! Что… – Не успел он договорить, как к нему потянулись прорвавшиеся из тёмной земли холодные серые липкие руки и прижали его к земле, крепко схватив за плечи.

Паванг заголосил.

Бадрул с отвращением сплюнул:

– Посмотрите на него, как расшумелся. Мангкук. В наше время мы принимали наказание как МУЖЧИНЫ. – Он подтянул слегка сползший саронг, повернулся и пошагал обратно к заварушке, по пути весело размахивая веткой.

– Скорее, Розик! – крикнула Сурайя. – Нельзя, чтобы он позвал на помощь!

Розик большими ладонями стал заталкивать в рот павангу землю. Паванг задыхался и давился, но говорить не мог и не произнёс ни слова, пока холодные-холодные руки увлекали его в грязь. Наконец он ударился головой о камень, и руки сразу же мягко скользнули обратно под землю, из которой появились.

А затем всё стихло.

– Он что… он… – Цзин не могла закончить фразу.

Сурайя быстро покачала головой:

– Нет! Конечно, нет.

– Он просто оглушён, – пояснил Розик. – Без сознания. Не может отдавать приказы. Не может нам навредить.

– Что нам теперь с ним делать? – Сурайя с неприязнью посмотрела на неподвижное тело паванга.

– Может, спросить его… друзей? – Цзин вскинула голову.

Со всех сторон к ним стекались чудища паванга. Они молча смотрели на тело поверженного хозяина.

– Он никогда не был им другом, – произнёс Розик тихо. – Он был жесток. Они не испытывают к нему тёплых чувств.

– Тогда пускай они сами решат его судьбу, – сказала Сурайя. Как только слова слетели с её губ, послышался громкий топот. Стая полонов подняла тело паванга и понесла его прочь. За ними, укрытые тенями, крались баджанг и тойол. – Что с ним сделают? – прошептала Сурайя.

– Они разберутся, – ответил Розик. – Лангсуир может обрести свободу, как и баджанг с тойолом. А вот полоны отправятся на поиски нового хозяина, в жилах которого течёт кровь паванга. Кого-то где-то ждёт неприятный сюрприз…

Высоко в небе послышался последний птичий крик, и сова-лангсуир улетела в ночь.

Глава тридцать пятая. Девочка

ВСЁ КЛАДБИЩЕ ЗАМЕРЛО, даже насекомые и звери, которые обычно ползали и копошились в тенях. Розик, Сурайя и Цзин сидели рядом, наслаждаясь тишиной и прохладным ночным воздухом. Сурайя не знала, что творилось сейчас в головах друзей, но её собственную наполнял холодный ужас от слов вроде «прощай», «не стало», «навсегда». И Сурайя всё никак не могла отделаться от страха: что ни скажи, это только приблизит неминуемое расставание.

– М-да, – Цзин заговорила первой. – Ну и… ночка.

Сурайя не могла не улыбнуться:

– Покруче походов в кино, а?

– Определённо круче.

– Даже круче «Звёздных войн»?

– Ну ты уж не преувеличивай, – Цзин улыбнулась и слегка толкнула Сурайю плечом. – Я пока посижу здесь, передохну. А вы, ребята, идите… делайте что нужно.

Розик посмотрел на неё.

– Спасибо, Цзин, – произнёс он тихо.

Она на мгновение уставилась на него, раскрыв рот:

– Хочешь сказать, ты мог вот так запросто ОБЩАТЬСЯ СО МНОЙ всё ЭТО ВРЕМЯ?!

– Мог, – Розик пожал плечами. – Но я лишь сейчас почувствовал, что ты не только её подруга… но и моя.

Лицо Цзин расплылось в знакомой широкой улыбке:

– Чувство взаимное, приятель. – Она потёрла нос большим пальцем, едва не заехав себе по лицу совком, который продолжала держать. – О, это вам понадобится, – она вложила совок в руку Сурайе и на мгновение сжала её, прежде чем отпустить. – Что ж, видимо… видимо, на этом всё.

– Прощай, – Розик на миг задумался. – Да пребудет с тобой сила.

Сурайя и Розик направились к могилке на самом верху холма.

– Ну вот, Розик, – произнесла Сурайя тихо. – Сейчас выясним, кто ты на самом деле. Готов? – Он молчал. – Слушай, а ведь это необязательно, – сказала она быстро. – Паванга нет. Бояться нам нечего. Мы можем… жить как раньше! Снова быть вместе. К тому же… нет гарантии, что это вообще сработает.

Ей показалось, что он рядом с ней слегка задрожал.

– Ты знаешь: мы должны это сделать. Должны хотя бы попытаться.

– Но зачем? – Сурайя всхлипнула: она уже не могла себя сдерживать. – Почему ты не можешь просто остаться со мной?

Он положил чешуйчатую ладонь ей на щёку, как делал уже не раз:

– Трудно жить, когда на твоих плечах мёртвый груз. А ты должна жить, Сурайя. – Она даже не пыталась остановить слёзы, бегущие по щекам, а он замолчал. Розик всегда знал, когда нужно дать ей время побыть наедине со своими чувствами. Когда он заговорил опять, его голос был твёрдым и уверенным. – Я готов.

Они медленно приблизились к аккуратной могилке в тени цветущей плюмерии. Только здесь лепестки были тёмно-красного цвета, а серединки – бордового, в отличие от белоснежных цветов с ярко-жёлтыми сердцевинками в саду Сурайи. Могила была совсем маленькой. На пыльном надгробии виднелись мелкие трещинки. И всё же по краям росли цветы, распустившиеся вопреки упадку и разложению.

Сурайя наклонилась, торопливо проговаривая имя, выведенное витиеватыми арабскими буквами:

– ИМРАН, СЫН РАХМАНА И НОРАИНИ… – Она резко втянула