Охота - Роман Глушков

– Только если бы счел это необходимым, – пожав плечами, ответил Кальтер. – Но в подобных случаях пытки – явное излишество. Здесь как правило хватает и обычных угроз… Что? Разве мой ответ тебя удивил? Или ты хотела, чтобы я тебе соврал?

– Конечно нет, дядя Костя. Спасибо за откровенность. Просто я пытаюсь понять, как тебе это удается: определять, когда какое насилие нужно пускать в ход и всегда сохранять уверенность, что оно было необходимо.

– На самом деле тут нет ничего сложного. Большинство людей задают себе и другим вопрос: «А кто дал нам право судить такого-то человека, решая, жить ему или умереть?» Но есть люди, которые такими вопросами не озадачиваются. Потому что знают: право принимать подобные решения дано каждому человеку с рождения. Разница лишь в том, что одни готовы воспользоваться этим правом и ответить за содеянное. А другие проявляют слабость, боятся ответственности за вероятную ошибку. И потому добровольно отказываются от этого права, заявляя, что они, дескать, недостойны быть вершителями чьих-либо судеб. Отказываются, бегут прочь, а потом берутся осуждать тех, кто не последовал их малодушному примеру… Я с себя такого права никогда не снимал и не сниму по одной-единственной причине: не вижу смысла добровольно накладывать на себя ограничения, которые лишат меня преимущества перед врагом. Чего и тебе советую. Думать всегда полезно, но колебаться вредно. Поэтому в критической ситуации думать нужно быстро. А чтобы думать быстро, нужно уметь делать быстрый выбор, каким бы порой ужасным он тебе ни казался.

– Но как быть, если выбор окажется ошибочным именно из-за твоей поспешности?

– Никак. Смириться и жить дальше. В момент, когда ты делаешь выбор, ты живешь настоящим, а не прошлым или будущим. Ты считаешь себя абсолютно правым и знаешь, что иначе поступить невозможно. В момент, когда ты поймешь, что выбор был неверен и что ничего нельзя изменить, твоя ошибка – это уже прошлое. А жить прошлым – это значит забыть о настоящем, где тебе наверняка придется делать новый выбор, а то и не один. Ошибки прошлого нужно хранить в памяти как полезный опыт, не более того. Но если ты берешься жить прошлым, а не настоящим, ты уже допускаешь ошибку. Из-за нее любой твой последующий выбор может оказаться необъективным. Не стану отрицать, что в жизни я совершил уйму ошибок, каждую из которых отлично помню. Но тем не менее я продолжаю жить дальше. И раз за разом совершаю новый выбор, исходя из сегодняшних реалий, а не оглядываясь на тени прошлого. Потому что худших подсказчиков, чем они, не существует.

– Какое любопытное мировоззрение! – раздался позади Кальтера и Веры спокойный, уверенный голос. – Так вот в чем, значит, кроется секрет вашей долгой боевой карьеры! Учимся на своих ошибках, но продолжаем глядеть только вперед, не боясь, если что, натворить новые… Признаюсь, Безликий, вы разительно отличаетесь от большинства известных мне старых вояк. Особенно от тех, которые считают груз прошлых ошибок профессиональным заболеванием, от которого спасают только два лекарства – алкоголь и наркотики…

Кальтер опознал говорившего по голосу еще до того, как обернулся, и потому остался невозмутимым. В отличие от него, Верданди изрядно всполошилась, но не растерялась, а тут же скомандовала:

– Тревога! Чужой на борту!

После этих слов Инструктору – а кто бы еще это мог быть? – следовало бы упасть на пол, будучи полностью парализованным пси-импульсом. Но охранная система не выполнила распоряжение хозяйки. И вообще никак не отреагировала, хотя сообщений о неполадках на мониторах не появлялось.

– Чужой на борту! – громко повторила Вера свой приказ. Результат остался неизменен. «Серый» шествовал по рубке как ни в чем не бывало, словно таймбот и впрямь принадлежал не Верданди, а ему.

– Ладно, оставь его в покое, – попросил Кальтер соратницу. – Ему, похоже, нигде закон не писан – ни здесь, ни в будущем.

– Так это и есть твой «серый»? – спросила у него Вера, нервозно вцепившись в подлокотники кресла и не сводя глаз с непрошеного гостя.

– Он самый, любезная госпожа Самойлова, – ответил вместо дяди Кости Инструктор и картинно раскланялся. – Пользуясь случаем, примите мои искренние соболезнования по поводу гибели ваших сотрудников. Это было весьма трагично, но, увы, неизбежно.

– Что значит – неизбежно?! – с негодованием переспросила Верданди, вскакивая из кресла и подступая к «серому». – Разве это не вы натравили на нас пожирателя гигантов, мистер?!

– Не важно, как он здесь объявился, – отмахнулся от предъявленного обвинения Инструктор. – Гораздо важнее, почему вы набросились на пожирателя, не будучи готовыми к схватке с ним. Вы ведь могли просто затаиться, позволить ему найти то, что он искал, и отпустить его восвояси. Могли же, правда? Могли! Но вместо этого вы причинили ему боль. После чего агрессивный хищник, повинуясь инстинктам, был вынужден защищаться. Как метко выразился господин Куприянов, в тот момент вы считали себя абсолютно правыми и думали, что иначе поступить невозможно. К несчастью, вы просчитались. На самом деле у вас был выбор, но вы ошиблись, не угадав, какой из вариантов лучший… И вот результат: теперь вы тоже вступаете в нашу игру и становитесь полноправной ее участницей, как и ваш дядя Костя – тоже.

– Эй, я протестую! – заявил Кальтер. – Такого уговора не было! Никакой она не игрок! И вообще, ей пора отправляться домой и объясняться с начальством по поводу случившегося инцидента.

– Боюсь, этот вопрос уже решен и обжалованию не подлежит, – развел руками визитер. – Госпожа Самойлова сама вызвалась искать с вами пакаль и активно вам помогала. Да и вы, как вижу, не стеснялись пользоваться всеми доступными ей техническими средствами.

– Попользовался. И к чему это привело? – Кальтер похлопал себя по груди, намекая на отобранную у него Иродом разгрузку с боеприпасами, и по своей пустой кобуре. – Как видите, в итоге я лишился не только пакаля, но и всего своего оружия. И что мне проку с пушек таймбота, если сейчас мои дела обстоят еще хуже, чем в тот день, когда ты меня сюда забросил?.. Однако я готов продолжить охоту, если вы снимете все претензии с госпожи Самойловой и не станете втягивать ее в свои дурацкие игры.

– Похвальная целеустремленность, господин Куприянов, – кивнул Инструктор. – И если бы в нашей игре поощрялись рвение и энтузиазм, я непременно наградил бы вас каким-нибудь приятным бонусом. Жаль, но мы вынуждены вносить в ваш послужной список исключительно голые факты. А они говорят не в вашу пользу, о чем вы и без меня прекрасно знаете.

– Опять, значит, начислите мне штрафные баллы?

– Придется, а как иначе? – извиняющимся тоном ответил «серый». – Впрочем, учитывая, что вы уже сами себя наказали, мне остается разве что погрозить вам пальцем и сказать… ну, например: «Во имя гениального доктора Брауна, отважного Макфлая и стальной Делориан приказываю тебе сгинуть бесследно!».

– Командиру таймбота подтвердить пароль на вход в систему экстренной темпоральной стерилизации! – внезапно ожила охранная система. – Командиру таймбота подтвердить пароль!..

– Отмена команды! – закричала Вера, поворачиваясь к приборной панели, все мониторы на которой засветились красным цветом.