Полдня до расплаты - Юрий Иванович

– Что делать?! Что делать?! Теперь моя жизнь теряет всякий смысл!

– Такой гниде вообще не стоило на свет рождаться, – прошептала Гилана.

Главный режиссер снова закричал «Стоп!», подбежал к Гайсу и с воодушевлением похлопал небритого актера по плечу:

– Уже лучше! Намного! Но постарайся добавить своей мимике переживаний! Скриви лицо… Ну! Вот так, вообще здорово! А слезу можешь? Ну! М-да… какие могут быть у червяков слезы… Слушай меня! Расширь глаза до предела! Еще больше! Не моргай! Сказал же, не моргай! И… замер! Замер! Вот… что у нас получается? Прекрасно! Глазки блестят и слезятся! Понял? После своих фраз подбегаешь вот сюда, смотришь в камеру и не вздумай моргнуть, пока я не крикну «стоп»!

На третий раз, после лавины ругательств и гневных восклицаний со стороны Мердока, сцена наконец-то была снята, и довольный режиссер опять поощрительно похлопал бывшего графа по плечу:

– Молодец! Ты у меня еще выйдешь на главные роли! Вот только просмотрю отснятый материал…

Николай с Гиланой, продолжавшие наблюдать за этой сценкой, многозначительно переглянулись. Видимо, им в головы одновременно пришла одна и та же мысль, но первой ее озвучила женщина:

– А ведь они очень похожи… мордами.

– Угу, – согласился Матеус. – Гайсу только чуток выпятить нижнюю челюсть, да еще пару недель не бриться, отрастить большую щетину.

– И станет вылитым гиббоном.

– Интересно, что за роль ему дадут? Неужели он и здесь попытается отыскать теплое местечко? Смотри, сам Мердок им заинтересовался.

– Да пока это нам ничем не грозит, – презрительно улыбнулась Гилана. – А вот когда окажемся в Кометном Серпантине, от такого соседа лучше избавиться сразу.

– О, не будем так далеко загадывать, дорогая!

Парочка стала пробираться к выходу. Однако мысленно бывший лейтенант согласился со своей возлюбленной: если судьба действительно преподнесет им такой подарок и они когда-нибудь окажутся в геологической вольнице, то от Гайса и его подручных надо будет избавляться в первую очередь. Такие мстительные типы никогда ничего не забывают и Не прощают. Замешкаешься или расслабишься – и они тут же свернут беззаботному противнику шею.

Перед ужином всех новоиспеченных актеров заставили надеть свою прежнюю одежду и погнали в общую столовую. Видимо, так охранникам было легче следить за поведением всех пленников. Да и вообще они не слишком церемонились и не отличались гуманным обращением: дубинки так и посвистывали в воздухе. Складывалось впечатление, что для охраны продюсер Кацки нанял самых отъявленных отморозков и строгих тюремщиков, которые не ведали жалости и никому не давали пощады. Это неприятно удивляло – к чему такие строгие меры наблюдения, если люди кровно заинтересованы в поддержании дисциплины и скорейшем выполнении поставленных перед ними задач? У каждого пленника перед глазами стоял жилой модуль в участке космоса, исчерченном разноцветными траекториями искрящихся комет.

Так что у всех сорока человек был стимул стараться стать великими киноартистами. Только Станислав Городо мог подрабатывать на этой ниве из чисто товарищеских чувств к своим коллегам. На ужине вместе со всеми его не было, но Розену удалось мельком увидеть съемки с участием бывшего промышленника, о чем он и рассказал за едой:

– На него напялили адмиральский мундир и наград видимо-невидимо, и теперь Станислав играет, наверное, главнокомандующего имперских сил. Стоит на фоне огромных карт перед экранами связи и орет дурным голосом одни и те же слова: «Атаковать! Уничтожить! Расстрелять! Стереть с поверхности планеты!»

– Да-а, – уныло протянул Крил, – похоже, автор сценария не особо напрягался, чтобы создать образ умного и хитрого врага. И они еще мечтают сделать из этого фильма лучшую киноэпопею во всей истории?

– Вы бы меня видели во время съемки, – с чисто крестьянской непосредственностью пожаловался Грэг Домин-го. – Заставили опоясаться какими-то обрывками тканей, измазаться сажей и орать прямо в камеру: «Я у тебя всю кровь выпью и весь мозг высосу!» Потом еле отмылся, и горло до сих пор болит.

Все наперебой стали жаловаться на доставшиеся им по сценарию слова, а Гилана шепнула Матеусу на ухо:

– Гордись! Наши роли смотрятся самыми высокоинтеллектуальными.

– Ага, – тем же тоном поддакнул Николай, – скоро зазнаемся так, что звездная болезнь будет нам обеспечена.

Сутки на астероиде были стандартными, как и во всей Галактике, и распорядок дня висел на всех видных местах. Причем отдельной строкой указывалось, что выходные определяются по указанию главного режиссера. Но пленники на такую роскошь и не надеялись.

Людей распределили в настоящие тюремные камеры по восемь человек в каждой. Видимо, когда-то на воинской базе не ощущался недостаток в провинившихся, и местная тюрьма отличалась внушительными размерами.

Хорошо, хоть расселили пленников по взаимным симпатиям и интересам – судя по всему, сказались рекомендации капитана Мензари. Да и организаторы съемок вряд ли желали, чтобы приобретенный с такими трудностями «товар» портил себя в столкновениях между собой. Поэтому вся «бригада подскока» оказалась в одном помещении.

Первые несколько минут люди просто стояли, осматриваясь и тяжело вздыхая.

Квадратная камера из сплошного железобетона представляла собой весьма унылое зрелище, особенно по сравнению с каютами, в которых они провели несколько суток полета на туристическом лайнере спасателей. Контраст был потрясающий: сыро, грязно, холодно, тянет странными, неприятными запахами, – видимо, вентиляцию удосужились включить лишь недавно. Отхожее место в самом углу не было ничем огорожено, как и торчащий рядом из стены огрызок душа с двумя кранами. Возможно, когда-то там и было что-то вроде кабинок: на полу еще остались линии от панелей вокруг сливной решетки, – но в данный момент «санузел» смотрелся голо и омерзительно.

Пластиковые кровати можно было бы считать вполне комфортабельными, если бы не матрасы из полимерных материалов. Они всегда отличались невероятной скрипучестью и неприятным хрустом. У свободной стены лежал разобранный стол, на котором в беспорядке возвышалась гора упакованных в полиэтилен одеял и подушек.

– Одеял много, – постарался ободрить товарищей Розен. – На каждого не меньше пяти получается.

– Только это и радует, – проворчала Гилана и обвела рукой помещение: – А как в этом свинстве жить будем?

– Да, нужны средства для уборки, – согласился с ней Николай и стал стучать в закрытую дверь.

Через некоторое время снаружи послышалось недовольное ворчание охранника:

– В чем дело?

– Нам забыли выдать ведра и тряпки для наведения порядка в камере.

Для первого раза Матеус не стал требовать большего, но и такая просьба весьма озадачила тюремщика:

– Странно! Все остальные довольны, чего вам неймется?