Сердце пирата - Дмитрий Емец

– Как насчет обеда?

– А он съедобный? – Андрей недоверчиво покосился на моллюска.

– Еще какой вкусный! Я таких сто раз ела! – похвасталась Лависса. – Нам их подавали на праздничном обеде. Их только надо слегка поджарить на огне, пока панцирь не почернеет.

Робот достал из своего ящичка большое увеличительное стекло:

– Можно и поджарить. Огонь я мигом разведу.

Ребята собрали сухие ветки кустарника и сложили их.

– Теперь бы еще небольшое бревнышко, чтобы подольше горело. – Робот огляделся.

– Бревнышко? Я сейчас! – Андрей увидел у воды большую черную корягу. Он подбежал, чтобы притащить ее к огню, но ему показалось, что она шевельнулась. Мальчик замер. Коряга больше не шевелилась. «Почудилось», – решил он, но на всякий случай кинул в бревно маленький камешек. В ту же секунду коряга распрямилась, как взведенная пружина, и щелкнула зубами. Это был ловко замаскировавшийся хищный ящерообразный аллигатор.

Аллигатор выползал на берег, зарывался в песок и терпеливо поджидал подходящую ему по размеру добычу. Если бы Андрей не заметил, как коряга шевельнулась, добычей стал бы он сам.

Недовольный аллигатор уполз в Первичное море, волоча по песку длинный клинообразный хвост. Некоторое время хищник полз по мелководью, и мальчик видел чешуйчатый острый гребень на его спине. Но вот аллигатор нырнул, его бронированная спина описала полукруг и исчезла. На всплеск спикировала парочка птеродактилей, но, сообразив, что тут им делать нечего, быстро ретировалась.

– Ну и где бревнышко? – спросил Баюн, когда Андрей вернулся с пустыми руками.

– Оно хотело мной закусить. – Мальчик сгреб хворост и стал отбирать самые тонкие и сухие палочки для растопки.

– В этом мире каждый выбирает способ охоты по себе, – нравоучительно заметил робот.

Мясо моллюска оказалось очень нежным и сочным. Когда от него остался один только панцирь, со всего берега стали сползаться красноспинные крабы. Один, самый большой, ухватил панцирь моллюска и воровато потащил его в свою норку под камнем. Норка была узкой, и крабу пришлось немало потрудиться, прежде чем удалось пропихнуть туда добычу.

– А зачем ему панцирь? – Лависса с любопытством наблюдала за крабом. – Что он с ним будет делать?

– Сделает колыбельку и будет качать своих детишек, – пошутил робот.

– У тебя, Баюн, мысли только о детишках, – засмеялся Андрей.

– А у меня… у меня никогда не будет детей! – заявила Лависса. – В крайнем случае – немножко: три мальчика и три девочки. И еще маленький саблезубый кошкозаврик. Он будет ловить крысоящеров и пить мелозавриное молочко. А еще…

Не успела девочка договорить, как раздался холодящий сердце низкий рев. Брахиозавры, мирно пасущиеся на густо заросшем водорослями мелководье, вытянули длинные шеи с маленькими головками и замерли. Один из них заревел и решительно зашагал к берегу.

Остальные последовали за ним. Похоже, их что-то сильно напугало, потому что все они сразу стали покидать пастбище. Те из брахиозавров, которые зашли в Первичное море дальше остальных, тревожно заревели и, пугливо оглядываясь, поспешили в сторону берега, хлопая по воде длинными хвостами.

– Они нас затопчут! – Робот огляделся вокруг в поисках укрытия. – Брахиозавров что-то испугало!

Вид приближающихся гигантов был страшен. Они могли затоптать любого, вставшего на их пути, даже не заметив этого. Длинные коричневые шеи были вытянуты, жировые отложения на массивных туловищах вздрагивали, а четырехпалые лапы с такой силой били по воде, что, казалось, Первичное море выйдет из берегов.

Чем ближе подходили брахиозавры, тем огромнее они выглядели. Словно целый квартал девятиэтажных домов сорвался с места и двинулся на тебя на колоннообразных ногах.

К счастью, неподалеку оказалась небольшая пещерка. Оставалось надеяться, что в ней нет постоянного хозяина.

Путешественники протиснулись в расщелину в тот момент, когда первый брахиозавр вышел на берег. Земля заходила ходуном, как во время обвала в подземных пещерах.

С оглушительным топотом гиганты промчались мимо друзей и, сломав кусты иголочника, исчезли. В песке остались глубокие, до полуметра, круглые ямы. Подобные следы многомиллионной давности находили на Земле археологи – долго их раскапывали, расчищали, стараясь восстановить облик того или иного доисторического ящера.

Когда топот брахиозавров смолк в отдалении и земля перестала вздрагивать, друзья осторожно выглянули наружу.

– Веселенькое дело! Куда они все умчались? – Андрей спрыгнул в яму, оставленную гигантами, края которой были ему по грудь.

– Похоже, что-то неладно. – Робот-нянька был встревожен.

– Они такие дылды! – удивилась Лависса. – Кто их мог испугать?

Баюн внимательно посмотрел в сторону Первичного моря. Оно выглядело спокойным. Муть, поднятая брахиозаврами, уже начала оседать. Над самой водой с тревожными криками носились археоптериксы, а птеродактили почему-то тоже все сразу исчезли.

На берег выползли несколько относительно небольших для этих мест четырехметровых ящеров и, не обращая на путешественников внимания, стали торопливо и глубоко зарываться в песок.

На побережье ощущалась нараставшая тревога. Маленькие красноспинные крабики-подлизы норовили поглубже забиться каждый в свою норку. Андрей бросил им оставшийся от обеда кусочек моллюска. В обычных условиях крабики с жадностью вцепились бы в него, но сейчас они даже не заметили угощения.

– Не нравится мне все это, ох, не нравится! – Баюн был не на шутку обеспокоен. – Как будто от моря идет какая-то опасность!

– Смотрите! Вон там! – Лависса стояла на камне и показывала на горизонт.

Если задуматься, стать первым мореплавателем не так и сложно. Нужно найти какое-нибудь море, в котором никто из людей еще не плавал, и побултыхаться в нем хорошенько. Если моря поблизости нет, вполне сойдет пруд или даже ванна, хотя в этом случае вы прослывете прудоплавателем или ванноплавателем.

То, что Лависса увидела на горизонте, было огромной волной. Трудно даже вообразить, насколько она была страшна. Ее вздыбленный гребень бурлил высоко над уровнем Первичного моря. Неудивительно, что даже гигантские брахиозавры убегали от нее, как испуганные котята. Ничто не в силах было противостоять неистовой природной стихии.

Очевидно, где-то в недрах Первичного моря произошло извержение вулкана. И теперь огромная волна с дикой яростью ринулась на берег.

Цунами не новость на молодой планете с бурной вулканической деятельностью. Красный песок на берегу хранил ужасные следы того времени, когда обрушившийся поток воды уничтожил все живое.

Теперь уже отчетливо слышался нарастающий гул – волна стремительно неслась к берегу. Приглядевшись, можно было увидеть ее сероватую шапку.