Дивная золотистая улика - Ирина Комарова

– Вот как раз зачем, это понятно! Был свидетель, и нет свидетеля. Вашей клиентке сплошная выгода. Непонятно другое – зачем я, дурак, с вами связался? Зачем адрес Поршнева дал?

– Кстати, Водянкин об этом знает? – Гоша был непривычно серьезен.

– Я, конечно, дурак, но не полный идиот. То, что мы общаемся, знает, так об этом всему управлению известно. А подробностей я ему, ясное дело, не докладывал. И вообще, не отвлекай меня. Значит, вы, гражданка Рощина, признаете, что золотистого цвета плащ…

– Чего ты к моему плащу прицепился! К Поршневу я в куртке ходила. И вообще, можно подумать, мой плащ в городе единственный! Да только я знаю еще двоих – Елену Юрьевну и… ой!

Я получила от Гошки чувствительный тычок под ребро, но было поздно.

– Ах, вот как, – хищно оскалился Володя. – Значит, Котельникова имеет такой же прикид? Ну, спасибо тебе, Рита! – Он скомкал лист, на котором успел написать всего пару строчек, бросил его в мусорную корзинку и встал. – Ладно, ребята, хорошо с вами, но мне некогда. Дела, сами понимаете, надо бежать.

– Ну, спасибо тебе, Рита, – язвительно повторил Гоша, когда дверь за Стрешневым закрылась. – Я что, никогда не говорил о первой и главной добродетели частного сыщика? Об умении промолчать?

– Думаешь, он сейчас поехал к Котельниковой? – жалобно спросила я.

– Нет, покачал головой безжалостный Гоша. – Он поехал за ордером на арест. И только потом отправится к Котельниковой.

– И что нам теперь делать?

– Думать, – Баринов тоже смотрел на меня укоризненно. – Думать, как Котельникову из СИЗО вытаскивать.

А Гошка сплюнул:

– Черт, угораздило же вас, баб, одинаковых плащей накупить, да еще таких приметных! Вот и получили улику вместо одежки!

– А может, успеем… – Нина метнулась в приемную, к телефону. – Нам бы ее спрятать, ненадолго! Черт, да где же она!

Я зачем-то выбежала за ней и теперь топталась рядом.

– Ну что, Ниночка, ну что?

– Трубку не берет!

В коридоре послышался громкий топот. Дверь распахнулась и в приемную вбежала заплаканная Марина. Бросилась ко мне, схватила за плечо:

– Рита! Сделайте что-нибудь, быстрее! Маму арестовали!

– Как это арестовали? – Гоша оторвал ее от меня, развернул лицом к себе. – Когда?

– Только что! Часа не прошло! Мы с тетей Таней были у нее, и приехал этот следователь! Сказал, что мама убила свидетеля и арестовал ее! – теперь Марина вцепилась в локоть Гошки и отчаянно дергала его. – Ну что вы стоите, маму надо спасать, а вы все стоите!

– Но как же так? – Нина положила трубку и вопросительно уставилась на Баринова, который не стал выходить в приемную, а невозмутимо наблюдал за происходящим с порога нашей комнаты. – Володя ведь только что ушел?

– Спокойно, девушка, спокойно, – свободной рукой Гошка гладил Марину по растрепанным волосам. – Как фамилия следователя?

– Водянкин, – всхлипнула она.

– Она на опознание в этом плаще приходила, – ответил Нине Баринов, – и Водянкин ее видел. А Володя нет, он только на следующий день подключился. Зато он видел плащ Риты. Вот и побежали в разные стороны: Володя к нам, а Водянкин к Котельниковой.

Нехорошо конечно, но у меня немного отлегло от сердца – Елену Юрьевну арестовали не по моей наводке.

– Да хватит вам разговаривать, делайте, что-нибудь! – взвизгнула Марина и попробовала оторвать у Гошки рукав.

Он осторожно перехватил запястья девушки и усадил ее в кресло.

– Рита, займись.

Следующие полчаса были довольно насыщенными: Марина не желала успокаиваться, не желала разумно оценивать ситуацию, не желала… в общем, ничего она не желала – просто билась в истерике. Захлебываясь слезами, девушка требовала, чтобы немедленно все побежали и освободили Елену Юрьевну из тюрьмы. С трудом я, наконец, сумела привести Котельникову-младшую в более или менее рабочее состояние. Плакать она не перестала, но, по крайней мере, смогла связно рассказать, как все произошло.

Беды ничто не предвещало, они втроем – Елена Юрьевна, Татьяна Юрьевна и сама Марина сидели, мирно болтали и пили чай.

– Зеленый, – машинально кивнула я.

– Ну да, – всхлипнула Марина, – тетя Таня другого не признает.

Потом она рассказала, как явился следователь Водянкин, как потребовал предъявить плащ, как показал какую-то бумагу – ордер, и сообщил, что убит свидетель.

– И мама главный подозреваемый! Арестовал ее и увез! А у тети Тани сердце, у нее приступ начался! Я ей врача вызвала и соседку попросила посидеть с ней! А мне она велела к вам бежать и адрес сказала!

В какой-то момент Баринов незаметно отодвинул меня в сторону и повел беседу сам. Но даже наш шеф, виртуозно умеющий разговорить человека и вытянуть сведения, о которых тот и сам не подозревает, в этом случае оказался бессилен.

Тогда он перешел к недавнему прошлому. При упоминании фамилии Углянцева Марина, заглядывая Александру Сергеевичу в глаза, очень убедительно и подробно, рассказала все, что он уже знал от меня. Зато когда был задан вопрос о кольце, девушка снова разрыдалась.

В общем, как я и подозревала, мне она соврала. Колечко из матушкиной шкатулки Мариночка все-таки стянула. Очень ей хотелось иметь изумрудный гарнитур. Перстенек можно было считать почти своим – если мама сама его носить не хочет, значит, дочке подарить не откажется. А в ювелирном сережки с изумрудами – чудо! Но нужно же было посмотреть, как они вместе смотрятся, правда? Вот барышня и позаимствовала кольцо – на время. Только в магазин сходить, серьги примерить. А потом она сразу же собиралась вернуть. Но получилось так, что в тот день Марина задержалась, к маме не попала, и на другой день тоже все как-то неудобно сложилось, и на третий. Кольцо все лежало в сумочке, лежало… А когда Марина наконец, добралась до шкатулки, оказалось, что уже не лежит. Потеряла.

– И маме об этом вы ничего не сказали, – нейтрально заметил Баринов.

– Нет, конечно, – Марина вытерла ладонью слезы. – Кто же в таком по доброй воле признается.

Шеф хмыкнул и перешел к фотографии. Увы, снова ничего обнадеживающего. Марина призналась, что по необъяснимому капризу природы, на всех фотографиях получается чудовищно толстой. Поэтому фотографироваться не любит и никаких альбомов дома не держит.

– Зачем мне чужие фотки, если своих нет?

И соответственно, о каком снимке идет речь, она представляла слабо. При этом Марина выразила полную готовность к сотрудничеству и заверила, что хотя и не помирилась еще со своим парнем, но готова завтра меня, или Гошу, или всех нас сразу к нему отвезти и лично присутствовать при встрече.

– А почему завтра, а не сегодня? – недовольно осведомился шеф.

– Сегодня он работает, снимает какой-то юбилей. Такие гулянки всегда поздно заканчиваются, не ночью же к нему ехать.