Любовные послания герцога - Элизабет Бойл

«У меня есть вы…» Она и представить себе не могла, насколько правдивы эти слова. Но если помочь ей разобраться в себе, она поймет, что так оно и есть.

Он глотнул обжигающе холодного ветра, но все было бесполезно. Мисс Лэнгли заставляла его чувствовать себя бесшабашным и героическим и почти по-герцогски, но, по правде говоря, ему хотелось бы, чтобы она смотрела на него так, как леди Джон смотрела на своего Джека.

Глазами, в которых горело бы пламя любви. Взглядом, от которого начинало бы учащенно биться сердце, появлялось напряжение в паху, а руки так и тянулись к ней, чтобы отнести ее на ближайшую кровать…

– Тэтчер, с вами все в порядке? – спросила мисс Лэнгли. Она вернулась к нему и окинула его взглядом. – Ну конечно, с вами не все в порядке. Только взгляните на него: стоит на ветру в распахнутом пальто. – Без дальнейших разговоров она взялась за лацканы и соединила вместе полы.

И подтащила его поближе к себе, не обращая ни малейшего внимания на то, что они стоят посередине Брук-стрит. Она зубами стащила с рук сначала одну, потом вторую варежку, что не подобало делать леди, но позволяло быстро и эффективно достичь желаемого результата.

– Держите, – сказала она и, сунув ему в руки свои варежки, принялась голыми пальцами застегивать его пальто, начиная снизу.

Он удивленно смотрел на нее. Годы жизни за границей не сделали ее эгоисткой, как утверждала леди Гейторн, но раскрепостили ее, что импонировало его чуждой условностей натуре.

По правде говоря, чем больше мисс Лэнгли старалась быть образцовой английской мисс, тем меньше ей это удавалось.

И тем сильнее он любит ее за это.

По спине Тэтчера пробежал странный холодок. Он – что? Любит ее? Невероятно! Он не любит, он не может ее любить!

Однако он по опыту знал, что жизнь способна изменяться в мгновение ока, причем не только на поле боя, но даже на спокойной и безопасной Брук-стрит. Как изменилась его жизнь за последние несколько минут.

– Боже милосердный, – пробормотала она. – О чем вы думали, бегая в пальто нараспашку? Вот простудитесь и заболеете! А мне что тогда делать?

Он приподнял бровь и уставился на нее.

– Знаю я, о чем вы думаете, наглец вы этакий, – выговаривала она ему. – Конечно, вы заболеете, и мне придется ухаживать за вами. Уж поверьте, вам не захочется пить поссет,[2]приготовленный Талли.

Она застегнула наконец его пальто, но ее руки остались лежать на лацкане, над его сердцем. Он поднял руку и накрыл ею голые пальчики.

– Значит, вы стали бы ухаживать за мной?

– Да, – сказала она слегка срывающимся голосом. Потом губки ее дрогнули и слегка раскрылись, как это было вчера на катке, когда он был убежден, что она хотела, чтобы он поцеловал ее. А он был не такой дурак, чтобы упустить подобную возможность дважды.

Безумие, чистое безумие, подумал он, наклоняя голову и прикасаясь губами к ее губам. Губки ее удивленно дрогнули, но вскоре он удивился еще больше.

Маджетт был не слишком далек от истины, когда говорил, что Обри Стерлинг в свое время не пропускал ни одной юбки в Лондоне и соблазнил немало молодых дам, вдовушек и женщин сомнительного поведения. Однако он никогда еще не целовал подходящую ему женщину и не был готов к этому.

Ее тело напряглось в его объятиях, и он понял, что это ее первый поцелуй. Поэтому, вместо того чтобы пойти на поводу у своего страстного желания, он постарался сделать так, чтобы поцелуй понравился настолько, что ей захотелось бы повторить его.

И не раз.

Он осторожно провел языком по ее губам, еще ближе привлекая к себе. Губы были божественны на вкус. Он поцеловал ее настойчивее.

Фелисити нерешительно помедлила, как будто сомневаясь в правильности происходящего, но это длилось недолго. С тихим стоном она раскрыла губы ему навстречу, и ее язычок встретился с его языком. Руки Фелисити, ухватившись за лацканы, притянули его еще ближе.

Он вдруг почувствовал не только ее влажный, разгоряченный рот, но и все тело, приникшее к нему, высокую, упругую грудь, ее бедра, ноги, которые переплелись с его ногами.

Охваченный страстным желанием, он скользнул под ее накидку и прошелся по изящным изгибам. Ее обычно ясные глаза затуманились страстью. Однако глаза так же быстро снова прояснились, и она поняла, что весь этот огонь разгорелся благодаря единственному поцелую. Ее охватила паника, и все, чего он достиг, разжигая в ней страсть, было немедленно сведено к нулю.

Оставив в покое лацканы его пальто, она отпрянула назад. Некоторое время они стояли, глядя друг на друга, причем Фелисити нахмурила лоб и пыталась восстановить ритм дыхания.

– О чем вы думали? – возмущенно прошипела она и, повернувшись, торопливо пошла дальше.

– Ох, пропади все пропадом, – выругался он, бросаясь за ней следом. Он схватил ее за руку, пытаясь снова заключить в объятия. На сей раз ее было не так-то просто поймать.

– Я почти помолвлена, – сказала она, вырываясь из его рук. – Я связана договоренностью…

– Какая может быть договоренность с человеком, с которым вы никогда не встречались? – возмутился он.

Она об этом и слышать не хотела.

– Но он знает меня, он меня понимает. – Она сердито взглянула на него. – И он не стал бы принуждать леди, когда она…

Нет, черт возьми, ему до смерти надоело слушать, как она превозносит добродетели Холлиндрейка. Его добродетели. Добродетели, которыми он не обладал. И, чтобы доказать это, он поцеловал ее снова. На этот раз со всей едва сдерживаемой страстью, непристойно позволив своим губам раскрыть ее губы, а языку попробовать на вкус ее язык. Он дразнил ее до тех пор, пока она, вздохнув, не задрожала в его объятиях. Когда он отстранился, она едва удержалась на ногах.

– Он не стал бы принуждать леди, когда она – что?

Она уставилась на него, словно увидела впервые. Без ливреи, возможно, даже вообще без одежды (может же человек помечтать), и ее губы затрепетали, как будто она хотела что-то сказать, но слова не шли с языка.

– Силы небесные! – наконец промолвила она и, высвободившись из его рук, взбежала по ступенькам к входной двери.

Но он нагнал ее и преградил путь.

– Откуда у вас такая уверенность в нем?

Она сложила на груди руки.

– Ну-у, прежде всего о нем хорошо отзывался Джек.

– Безумный Джек Тремонт? Можно подумать, что вы сами сошли с ума. Холлиндрейк был из той же компании, они были закадычными приятелями. А вы знаете, что это означает?

Она покраснела, но, следует отдать ей должное, взгляд не отвела.