Лицо в темноте - Нора Робертс

Достав салат из креветок, приготовленный домработницей, Джонно открыл бутылку вина и начал лениво разбирать накопившуюся в его отсутствие почту. Узнав почерк Эммы, он улыбнулся.

«Дорогой Джонно!

Я ненадолго удрала от монашек. Наверное, потом меня накажут, но так хотелось остаться одной. Все сестры как пришибленные. Вчера исключили трех старшеклассниц. Есть правило — не курить в форменной одежде, поэтому Карен Джонс, Мэри-Элис Прессингер и Томисина Джибралти разделись до трусиков, заперлись с сигаретами в комнате. Большинство девочек считает это дерзкой шуткой, но у матери-настоятельницы плохо с чувством юмора».

Джонно со смехом отодвинул салат, пригубил вино и продолжил чтение.

«В последнее время я много думаю о папе, о тебе, об остальных. Я читала про Стива, и мне больно. Ты видел его? С ним все в порядке ? На снимке в „Лондон тайме“ Стиви выглядит таким старым и больным. Не хочется верить, что он наркоман, но я ведь не ребенок. Папа не желает говорить со мной об этом, поэтому я спрашиваю тебя. Ты всегда говорил мне правду. Некоторые девочки утверждают, что все рок-музыканты наркоманы. Впрочем, эти девочки — полные кретинки.

Слухи проникают и за эти стены. У меня есть вырезка из «Пипл» с фотографиями папы, Бев и Пи Эм. Там есть и Джейн. Не хочу называть ее своей матерью. Пожалуйста, не говори папе, что я написала тебе об этом. Он очень расстроится. Я тоже сначала расстроилась, потом долго думала. Ну и пусть Бев любит Пи Эм, ведь правда? Она как будто опять станет членом нашей семьи.

На самом деле я, наверное, пишу тебе для того, чтобы попросить тебя присмотреть за папой. Он делает вид, что больше не думает о Бев. Но это неправда. Я вижу. Когда я выйду из школы, я сама позабочусь о нем. Мы с Марианной собираемся обосноваться в Нью-Йорке, чтобы иметь возможность повсюду ездить с ним и делать фотографии.

Та, которую я вложила в письмо, — автопортрет, сделанный мной на прошлой неделе. Обрати внимание на сережки. Марианна проколола мне уши, и я чуть не свалилась в обморок. Я еще не говорила об этом папе, так что молчок, хорошо? До весенних каникул всего девять дней, поэтому он сам скоро узнает. Папа говорит, что Пасху мы проведем на Мартинике. Приезжай, Джонно. Пожалуйста.

Я тебя люблю. Эмма».

И что ему делать с Эммой? Можно сунуть в нос Брайану это письмо и сказать: «Прочти-ка и подними свою задницу. Ты нужен своей дочери». Но после этого ни Брайан, ни Эмма его не простят.

Девочка растет, и растет быстро. Проколотые уши, лифчик, философия. Брайан не сможет долгое время держать ее под колпаком.

Что ж, Джонно постарается быть рядом, когда произойдет взрыв. Ради них обоих. Похоже, ближайшие несколько дней он проведет на Мартинике.

* * *

На раскаленном белом песке, рядом с нагревающимся стаканом рома, Брайан наблюдал, как его дочь вспарывает волну. Почему она все время будто торопится покинуть одно место, чтобы сразу отправиться в другое? С кем бегает наперегонки? Он-то может сказать ей, что, когда пересекаешь финишную черту, слава оказывается мимолетной. Но разве она послушает? Тринадцать лет. Боже милостивый, когда же она успела превратиться в подростка? А когда он успел превратиться в тридцатитрехлетнюю икону?

Ему в тринадцать лет все казалось очень простым. Цель была полностью определена. Выбраться из грязи, исполнять свою музыку, стать кем-то. Он этого достиг. Но где, черт побери, захватывающий восторг?

Брайан смотрел, как Эмма нырнула в волну, затем появилась с другой стороны. Лучше бы она не заплывала так далеко. Пока она сидела в пансионе, Брайан о ней совершенно не беспокоился. Она хорошая ученица, прилежная, спокойная, послушная. Затем наступали каникулы, и дочь снова появлялась в его жизни. Повзрослевшая, похорошевшая. Брайан видел решительный взгляд темных глаз. Такой же, как у него самого. Это его пугало.

— Господи, сколько же энергии. — Джонно упал рядом. — Она, по-моему, совсем не останавливается, да?

— Да. А мы стареем, Джонно?

— Вздор. — Тот пригубил его ром. — Рок-звезды не стареют, сынок. Они отправляются играть в Вегас. Мы еще не там, хотя, конечно, и не Шоны Кэссиди.

— Хвала богу.

— Действуй в том же духе, и никогда не увидишь свою фотографию в «Тайгер бит».

Некоторое время они молчали, слушая плеск волн. Джонно был рад, что приехал. Тишина частной виллы с пляжем, окруженной высокими стенами и живой изгородью, которые террасами спускались к морю, являлась приятным контрастом толчее Нью-Йорка и дождливой весне Лондона.

Пахло солнцем, водой и цветами.

Да, он рад, что приехал. Рад возможности тихо и спокойно провести время с Брайаном и Эммой. Время, которое слишком быстро кончится.

— Недавно звонил Пит.

Брайан смотрел на дочь, стоящую по пояс в воде. Она подняла лицо к солнцу. Кожа у нее потемнела — не загорела, а приобрела нежный абрикосовый оттенок. Брайан испуганно подумал, скоро ли какой-нибудь парень захочет попробовать ее на вкус.

— И?

— Они договорились на следующий месяц. Можем начинать запись.

— А Стиви?

— Его отпустят на домашнее лечение. Он теперь зарегистрированный наркоман, — пожал плечами Джонно. — Будет принимать метадон. Если нельзя достать наркотик на улице, его получают от правительства. Так или иначе Стиви будет готов.

— А ты?

Взяв стакан, Брайан проглотил нагревшийся ром.

— Я давно готов.

— Рад слышать. Ты не собираешься вызывать Пи Эм на кулачный бой?

— Не трогай меня, Джонно.

— Лучше бы ты расквасил ему нос, чем месяцами глядел бы на него ледяным взглядом или обдумывал по ночам, как убить его.

— Я ничего против Пи Эм не имею, — осторожно произнес Брайан. — Это его жизнь.

— И твоя жена.

Брайан метнул на друга гневный взгляд.

— Бев давно мне не жена.

Джонно оглянулся, убеждаясь, что Эмма их не слышит.

— Можешь говорить это кому угодно, только не мне, Брай. — На миг он сжал руку друга и тут же отпустил. — Тебе будет не легко, я просто хочу знать, что ты готов.

Брайан взял стакан, но, вспомнив, что он пуст, поставил на место. Несмотря на легкий ветерок с моря, зной уже начинал давить.

— Нельзя вернуться назад, Джонно. И нельзя стоять на месте. Поэтому мы идем вперед, независимо от того, готовы мы или нет.

— О, это великолепно! — Эмма упала между отцом и Джон но, с ее волос ручьями текла вода. — Вам нужно было идти вместе со мной.

— В воду? — спросил Джонно, сдвигая на кончик носа синие очки. — Эмма, милая, там же страшилища. И скользкие твари.

Рассмеявшись, она чмокнула его в щеку, затем чмокнула отца. Уловив запах рома, девочка с трудом сохранила улыбку.