Александровскiе кадеты. Том 1 - Ник Перумов

Это подействовало.

Они ждали и ждали – в сгущающейся темноте. На юго-востоке по-прежнему полыхало мрачное зарево – там горело Гатчино, и Фёдор заставил себя не думать о маме с сёстрами, о старой нянюшке и…

И о гимназистке Лизавете.

А потом, когда часы показали полночь и луна поднялась ещё выше, залив реку, пруд и мрачный парк, а на самом деле – дремучий лес, мертвенно-бледным светом, из густой тени стали появляться одна за другой фигуры в кургузых шинелях.

– Kundschafter – vorwärts![23]

Несколько теней рысью поспешили к дамбе, а из леса появлялись всё новые и новые, уже не только в немецкой форме, хотя в темноте чёрта с два ты различишь наверняка…

Эх, эх, вот сейчас бы ему такую штуку, что умеет среди ночи видеть, как днём!..

Однако на белом дощатом настиле, при почти полной луне, тёмные фигуры в чужих Mantel[24] были отлично видны.

Осторожно, перебежками, они приближались к Мельничному домику.

– Ап! – выдохнул Фёдор.

Три выстрела, слившиеся воедино. Двое недвижными колодами рухнули на выбеленные луной доски, один катался и дико орал, оставляя вокруг тёмные пятна.

– Ах-х, ты-ы… – зло прошипел сквозь зубы Варлам, передёргивая затвор. – Смазал, вот досада!..

Бах, бах, бах-бах-бах-бах – грянуло в ответ, и пули мерзко зацокали по камням стен. Эх, молодец его высочество, не из кирпича даже ладил – из цельного гранита!

Наступавшие яростно палили по тёмным окнам верхнего этажа – не надо быть военным гением, чтобы понять, где засели вражеские стрелки.

Фёдор осторожно приподнялся, краем глаза оценивая обстановку – нет, никто не кинулся на помощь раненому и не рванул наобум Лазаря. Все залегли в густой темноте под елями и не жалели патронов.

– Давайте-давайте, палите, – пропыхтел Пашка, укрываясь в простенке. – Теперь не вдруг сунутся…

Неожиданно там, в темноте, вспыхнул сильный электрический фонарь, осветивший поднятый на штыке обрывок белой тряпки.

– Nicht schießen![25] – крикнули оттуда. – Bitte nicht schießen! Lassen Sie uns die Verwundeten retten![26]

– Почему они решили, что мы должны понимать по-немецки? – искренне удивился Варлам.

Раненый продолжал вопить.

– Tapfere Kadetten! Zeige Barmherzigkeit![27]

– Они знают, кто мы, – скрипнул зубами Фёдор. – Знают, что мы их поймём.

– Кто-то надоумил… Эй, Федь, ты чего?!

– Holt den Verletzten! Wir werden nicht schießen![28] – крикнул Фёдор в ответ. И повернулся к друзьям: – Пусть вытягивают. Мы время выигрываем. Две Мишени, конечно, уже стрельбу услыхал. А ты, Пашка, пусти зелёную ракету, как условлено, пока эти тут телепенькаются.

Так и поступили. Со стороны леса появился офицер – он высоко держал винтовку с накинутым на неё сверху чем-то белым, освещая себя и всё вокруг фонарём. За ним рысили двое солдат с импровизированными носилками; они ловко подхватили раненого и быстро скрылись с ним в темноте.

Офицер задержался.

– Meine Herren, jetzt wird ihr Offizier mit ihnen sprechen.

– Какой ещё «ваш офицер»?! Федя, это ловушка!

Но немец спокойно стоял с поднятой белой тряпкой, не делая попыток выстрелить или кинуть гранату, или учинить ещё что-то.

– Пашка, так-перетак твою компанию!.. Ракета!..

Но Пашка уже добрался до заднего окна, высунулся, изогнул руку – и над лесом, над залитым луной прудом потешной мельницы взвилась ярко-зелёная шипящая звезда.

Немец дёрнулся было, но ничего – никто из его подчинённых не пальнул. Неплохая у них дисциплинка…

Из-под леса, из тьмы и тени к нему выбралась ещё одна фигура, на сей раз – в долгополой нашей шинели. Луч фонаря побежал по стенам домика, поднимаясь к окнам…

– Ослепить хотят! – Варлам вскинул «фёдоровку».

Но немецкий офицер, видать, и сам сообразил, что сейчас последует. Резко ударил по чужой руке с фонарём, что-то прошипел зло. Луч поспешно опустился.

– Эй, кадеты! – заговорил новоприбывший. – Хорош дурака валять. Мамки вас по домам уже заждались. Валяйте отсюда подобру-поздорову. Никому вы не нужны, все вас предали и от вас отреклись. Столица в наших руках. Славный Балтийский флот весь поднялся за дело свободы. Крейсер «Заря» и броненосец «Гражданин» вошли в Неву. Линкор «Воля» – в устье Морского канала. Никто не желает вас убивать, вы ещё можете послужить новой Российской республике!..

– Не знаю ни таких крейсеров, ни такого линкора! – гаркнул в ответ вдруг Пашка. Оно и понятно – старший брат у него ходил лейтенантом на «Изяславе».

– Нечего кораблям, что трудовым народом созданы, плавать под всякими там «императорами» да «государями». Новое время и названия новые!..

– «Плавать»?! Купчихи дебелые в купальне «плавают», а корабли ходят!.. И вообще, кончай брехать!.. Что тут немчура с тобой рядом делает, а?!

– Помогает нам обрести свободу! – не растерялся переговорщик. – Сбросить прогнившее самодержавие!

– Свободу? Что-то своего Вильгельма они скидывать не торопятся!

– А нам-то что? Лишь бы помогли!..

Пашка и Варлам уставились на Фёдора. Мол, давай, кадет-вице-фельдфебель, ты у нас главный, веди переговоры! Тяни время, уж коли взялся!

– Так если город под вашими, что ж вы тут делаете? – не упал лицом в грязь Фёдор. – Идите себе! Езжайте… в город. Чего на нас-то полезли?

– Сказал ведь уже: чтоб вас, дураков несчастных, матерям вашим сохранить! – гаркнули с улицы. – Значится, так: пять минут даю, и чтоб духу вашего тут не было! Убирайтесь на все четыре стороны. Хотя – хорошего лишь вам желая! – советую без промедлений явиться на станцию Мариенбург; записаться в тамошнем отделении военно-учётного комитета, в порядке, как распорядилось Временное собрание, встать на учёт. Смотрите, мальцы, нет больше над нами самодержавного гнёта, жизня совсем по-иному теперь пойдёт, кто на подножку вскочить успеет – того и ананасы в шампанском.

– Спасибо, – вежливо отозвался Фёдор. – Ананасы не люблю, шампанское не пью. Ваше это Временное собрание не признаём. А «убираться» мы, александровские кадеты, не обучены. Да и то сказать – мы побежим, а вы нам в спины. Дамба открытая, луна светит…