Нас называли ночными ведьмами - Наталья Федоровна Кравцова
Шрифт:
Интервал:
– Придумают же люди! Вон какая станица, сколько в ней домов, а на бумаге она всего-навсего точка… Н-да-а…
* * *
Юля Пашкова пришла в полк с первым пополнением, когда мы уже несколько месяцев воевали и новенькие ордена сверкали на наших гимнастерках.
Летала она лихо. И ничего не боялась: ни зениток, ни грозы, ни выговора за лихачество. Летного опыта у нее явно недоставало, зато было с излишком бесшабашной смелости. Юля. Юлька. Веселая девчонка с чуть вздернутым носом, веснушками на нежной коже и озорными синими глазами.
Однажды полку была поставлена задача разбомбить немецкий штаб в одной из кубанских станиц. Юлька вдруг разволновалась и попросила поручить это ей.
– Я там выросла. Там моя мама…
Никто не произнес ни слова. Трудно было что-нибудь сказать.
– Я там знаю каждый дом… – настаивала Юлька.
Задание было несколько изменено, и Юльке доверили бомбить штаб. Остальные должны были работать по запасной цели.
Штаб Юлька действительно разбомбила. Прилетела назад довольная, возбужденная. Размахивая шлемом, рассказывала:
– Понимаете, я видела свой дом! Спустилась и низко-низко над ним пролетела!..
Вскоре наши войска освободили Юлькину родную станицу. Но ей самой уже не пришлось там побывать. В одну из черных мартовских ночей на последнем развороте перед посадкой столкнулись два самолета. Юльки не стало…
* * *
Во время обстрела над целью осколком снаряда повредило мотор, и назад Ира летела так осторожно, будто вела машину, груженную динамитом. Мотор давал перебои, но все же она дотянула до аэродрома.
С рассветом все самолеты, кроме нашего, улетели на основную точку. А мы остались ждать, пока техники исправят мотор. Наш По-2 стоял на окраине станицы рядом с траншеей. Тося, техник, сразу же приступила к работе. Ей помогала ее подруга Вера.
– Тут работы не так уж много. Быстро сменим, что надо. Через час-полтора будет готово, – пообещала она. – Идите отдохните.
Нам с Ирой делать было нечего, и мы решили прилечь в пустой хате неподалеку от самолета. Страшно хотелось спать. Спокойно шли мы по заросшей травой улице. Было тихо. Внезапно послышался гул, и мы увидели истребителей, летевших парой совсем низко. Мы не сразу сообразили, что это фашистские самолеты.
– Иринка, они с крестами!
Только я успела сказать это, как раздались выстрелы. Истребители, пикируя один за другим, стреляли из пушек. Мы забежали в хату. Стоял грохот, от пушечных выстрелов дрожали стены, дребезжали стекла. С испугу я бросилась зачем-то закрывать окна.
Снаряды рвались на дороге, в саду, возле хаты. Пробило дырку в потолке, другую – в глиняной стене. Мне стало страшно: убьют вот так, нелепо… где-то в хате… Хотелось куда-нибудь спрятаться, но, кроме стола и кровати, в комнате ничего не было. Мы залезли под стол и сидели там, пока не кончилась штурмовка. Стол, конечно, не броня, но все-таки… какая ни есть, а крыша над головой.
Когда все стихло, мы побежали к нашему самолету. Техники уже хлопотали возле него. Он был почти цел, наш По-2. Только в фюзеляже зияли две дыры да левое крыло было порядком изорвано. Поджечь его истребители почему-то не успели.
– Проклятые, добавили нам работы. Не могли позже прилететь…
Рука у Тоси чуть повыше локтя была перевязана лоскутом, на котором краснело пятно. Несмотря на рану, она свободно двигала ею.
– Ерунда, – сказала она и несколько раз согнула и разогнула руку…
* * *
Вспоминает штурман полка Герой Советского Союза Лариса Розанова:
«Кубанская весна 1943 года. Весенняя распутица, непролазная грязь. Дороги развезло, машины застревают. Нет подвоза бомб, бензина, продуктов питания. А летать надо…
Бершанская вызывает летчиков, дает задание вылететь в город Кропоткин, получить там все необходимое для боевой работы. По колено в грязи, буквально на руках девушки вытаскивают самолеты на узенькую, чуть просохшую полоску аэродрома. Вылетаем. До Кропоткина – двести километров. Летим низко, бреющим. Мне пришлось сделать днем три рейса. Тысячу двести километров летела на перегруженном самолете и очень устала. А вечером легкий морозец сковал землю, и мы летали на задание.
…Ровно, монотонно гудел мотор. Потом звук стал отдаляться, и я почувствовала, что куда-то проваливаюсь… Совершенно невозможно было противиться сну, глаза просто слипались.
– Лора, ты сегодня измоталась, давай я поведу. А ты отдохни.
Я покорно передала управление Вере Белик и тут же заснула. Мне показалось, вздремнула на несколько минут. Вдруг слышу:
– Ну проснись же, наконец, Лорка! Проснись!
Очнувшись, я схватилась за управление. Вдруг из-под левого крыла на меня уставился яркий луч. „Фара! Атакует истребитель!“ – решила я. Рванула самолет вправо. „Фара“ слепила меня уже из-под правого крыла.
И я стала маневрировать, бросая самолет в разные стороны…
– Скорость! Скорость, Лорка! – яростно кричала в трубку Вера.
Наконец я опомнилась. Скорость огромная, в ушах свист, самолет весь дрожит… Высота на приборе – пятьсот метров! Значит, мы падаем уже около тысячи метров!.. Только на высоте двести метров мне удалось выйти в горизонтальный полет. И вдруг у меня задрожали руки и ноги, зубы стали выстукивать противную дробь. И тут я услышала голос Веры:
– Лорочка, как ты себя чувствуешь?
Услышав ее, я сразу успокоилась.
Этот случай послужил мне наукой: больше я никогда не спала в полете».
* * *
Вспоминает вооруженец Зина Вишнева:
«…Ранняя кубанская весна. Станицы Челбасская, Новоджерелиевская… Дороги раскисли, и подвоз горючего, боеприпасов, продовольствия был крайне затруднен. Экипажи днем летали за бомбами и бензином, а ночью – на боевые задания.
Трудно приходилось авиамеханикам и вооруженцам. Самолеты стояли на размокшем поле, колеса утопали в жирной земле, и девушкам приходилось то и дело вытаскивать машины на руках. А каких сил стоила подвеска бомб, когда их то засасывала грязь, то они обледеневали в морозные ночи! В мороз руки наши примерзали к металлу…
Тяжело нам было поднимать стокилограммовые бомбы. Даже вчетвером тяжело было. Но мы этот вопрос решили быстро. Бомбы прибывали в особой таре, в ней мы и подтаскивали их к самолету. А потом каждая в темноте выполняла свою операцию, на ощупь, и вот уже слышно: „Готово!“ У нас не было ни одного случая, чтобы бомба не взорвалась по нашей вине или упала бы сама по себе…
Это была ночь-„максимум“ в декабре 1944 года. Вооруженцы работали как никогда. Несмотря на мороз,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!