Двадцать отражений лжи - Ольга Шумилова

Я рывком обогнула кресло, упала на сиденье и затянула фиксажные ленты. Секундой позже перегрузка ускорения вдавила меня в упругую спинку — корабль сделал рывок вперед. Настолько большой, что на экране кормового обзора мы с капитаном одновременно увидели тонкий светящийся ободок вокруг двигателей. Двигателей чужого корабля.

— Штурмовик-невидимка, фарры, — неестественно спокойным тоном сообщил он. — Наводите кормовые орудия.

Цепочка команд полетела от пилотов к стрелкам, и вот уже в пустующем космосе пошел радужными волнами якобы пустой пузырь силовых щитов, на мгновение обрисовывая контуры корабля. Он был угольно-черным, неразличимым «на глаз» в открытом космосе, шедший за нами, как оказалось, в шлейфе выброса главных двигателей. О том, как нам отключили радары, я подумаю потом. О том, что пытались сделать с кораблем, и следствием чего была вся эта тряска, я тоже подумаю потом.

Потом. Если доживу.

Поток вспышек от нейтронных пушек, которыми разразился визуально пустой участок космоса, заставил наш корабль резко нырнуть вниз, вышибая последние мысли из моей головы. И мысль о том, успели ли мои агенты среагировать на аварийную сирену, была одной из них.

Костяшки пальцев побелели от напряжения, с которым приходилось цепляться за подлокотники — от судорожных маневров, чихающего от перегрева двигателя и отката силовых щитов, гасящих выстрелы противника, корабль трясло до радужных кругов перед глазами. Что чувствуют сейчас пилоты, и как еще могут при этом что-то делать, думать просто не хотелось.

Черноту на обзорной панели расчерчивали радужные вспышки перестрелки. Нас штурмовику больше подбить не удавалось, впрочем, как и нам — его. Но одно то, что мы до сих пор не смогли от него оторваться, наводило на неприятные мысли. Этот штурмовик не уступает по классу нашему кораблю, а это уже привилегия очень серьезной организации.

— Фарра, без максимального ускорения мы не уйдем, — сквозь зубы процедил капитан. — Попытаться?…

— С пробитой системой охлаждения? Хотите взлететь на воздух с таким грузом на борту?! — в тон ему процедила я, борясь с тошнотой. — Командор наймет некроманта, поднимет вас из пепла, и придушит посмертно.

— И что вы прикажете?!

— Петляйте!

— Где?! — он бросил на меня разъяренный взгляд.

— В этом секторе у каждой третьей звезды есть планетарная система! Выберите любую планету с нестабильной атмосферой, и эхла лысого он нас там найдет, даже с радаром…

Корабль энергично кивнул, заставляя меня покрепче вжаться в кресло и сосредоточиться на содержимом собственного желудка. Пейзаж на обзорных панелях слился в одну непрекращающуюся круговерть, клубком скачущую где-то снаружи.

Чем ближе становились первые планеты системы, тем резвее скакал клубок, разматывая тонкие ниточки выпущенных зарядов — противник явно не хотел терять преимущество открытого космоса. Пальцы навигаторов, выбирающих подходящий объект для игры в прятки, лихорадочно бегали по консолям, силовые щиты, включенные на полную мощность, создавали вокруг корабля непроницаемую броню, и я потихоньку начала надеяться на благополучный исход дела. Хотя последнее меня беспокоило — щиты в таком режиме жрали слишком много энергии, а до базы еще больше суток пути. В самом лучшем случае.

Планеты вырастали и уменьшались, проходя мимо корабля — все оттенки серого, зеленоватого и сизого смешались в моем мозгу, отупевшего от бесконечной тряски. Я зажмурилась, сжав зубы, и открыла глаза, только когда корабль вышел на орбиту планеты и стремительно пошел на снижение. Штурмовик не отставал, вслед за нами нырнув в бурый атмосферный кисель — и почти сразу же потерял резко сманеврировавший корабль в лабиринте тонких вихрей, глушащих его радары не хуже, чем он — наши.

Сделав еще несколько маневров и окончательно убедившись, что штурмовика в пределах видимости нет, пилоты бросили корабль вперед.

— Ремонт системы охлаждения начали? — капитан переговаривался по громкой связи с техниками.

— Как только обнаружили утечку…

— Полная остановка двигателей нужна?

— Атмосферных — нет.

— Спуск в зону максимальной облачности. Двигайтесь на среднем ходу, — бросил он пилотам.

С прекращением болтанки я смогла наконец связаться со своей группой и выяснить положение дел. Марлен в окружении агентов находилась там, где и должна была находиться в случае тревоги — в непосредственной близости от спасательных капсул. Ну и слава Создателям. Приятно знать, что в твоей команде помнят и, что важнее, выполняют инструкции.

Пошатываясь, я выбралась из кресла, собираясь отправиться к ним. Видимо, не создала меня природа для полета — не на этих консервных банках, по крайней мере.

Уже в дверях глухой звук удара заставил меня машинально схватиться за косяк. Секунды вдруг стали вязкими и тягучими, как смоляные нити.

Вот из бурой пелены на корабль медленно, как-то растянуто падает черное пятно. Натужно ревут под двойной тяжестью двигатели. И еще не до конца понимая, что происходит, я вижу, как в просветах облаков появляется земля.

Корабль падал ей навстречу, хромая на левое, подбитое прямым тараном крыло. Потом был удар от жесткого приземления, был полет юзом на брюхе по обломкам скал. А потом…

Глаза распахнулись в кромешной темноте. Щеку леденил металл палубы, завернутая за спину рука упиралась во что-то острое. Тихо, пусто, темно.

Я высвободила руку, протерла глаза и села… Попыталась сесть — ноги не слушались. Я ухватилась за подлокотник ближайшего кресла и подтянулась. Руки были в порядке.

Глухо, будто сквозь вату, застрекотала очередь. Одна, другая…

Пальцы разжались, и я рухнула обратно на палубу. Чуть дальше в коридоре горел тусклый аварийный маячок, скупо разбрасывая красноватые блики. И снова тишина… Я перевернулась живот и прислушалась. Нет, не тишина. Где-то далеко, будто на другом конце материка, глухо тявкали винтовки. И не только они.

А ведь где-то там болтается Рис… Я почувствовала, как волосы у меня на затылке встают дыбом и попыталась встать хотя бы на колени. Почему ноги не слушаются, до меня дошло не сразу. Но дошло.

…Какие наши г-годы.

…Через полчаса я была в коридоре. Еще через час — в грузовом отсеке. Рассматривала груды гильз, дыры в обшивке и слушала звуки боя, которых не было. Было страшно.

Я могла передвигаться, только ползая на руках, и не могла связаться ни с одним портом Империи — передатчик дальней связи разбили. Думаю, что прикладом.

Затаившись за длинным стеллажом с запчастями в самом дальнем углу грузового отсека, я пыталась связаться хоть с кем-нибудь — пусть даже на этом корабле. Эфир молчал. Молчали переговорники агентов. Их сознания тоже молчали. И это было страшно.

Скоро мелкие трещинки во внешней обшивке корабля превратятся в трещины, а воздух на этой планете навряд ли пригоден для дыхания. Можно подняться в кают-компанию, вытащить из бара бутылочку «Радужного моря» и отпраздновать собственные похороны, ибо после этого я немедленно стану тем, за кого меня наверняка приняли — а именно, трупом.