Убайдулла-наме - Мир Мухаммед Амин-и Бухари

подкладка почтения, то из-за покрова прятания выставляются скрытые [до сего] пороки каждого; [поэтому] словно бури невзгод отбросили из его проницательного взора спасительный путь и словно вся его до конца продумывающая мысль перенесла [свой] шатер с арены тайных расчетов на открытое /131а/ пространство. Эти злодеяния [Назара дадхи) дошли до слуха государя и запали в его лучезарное сердце, будучи отложены [для возмездия] на [какой-нибудь] час. В настоящее же время, когда территория данного района стала местом победоносного [ханского] лагеря, тот презренный затрепетал, подобно полузарезанной курице, и стал метаться, как рыба в сети; он с мечом и саваном [на шее] явился для целования праха [августейшего] порога[209]. Когда настало время этому сбившемуся с пути идти в ад, то не было соизволено оставить ему жизнь и повеление судьбы было таково, чтобы его забили палками на смерть.

Двустишие:

Всякий, кому судьба благоприятствует,

От судьбы [и] получает свое возмездие.

Справедливый и благочестивый государь очистил садик этой /131б/ территории от колючек и валежника мятежников. Арслан бакаул туркмен, бывший из числа туркменского населения, в войне считался не меньше, чем тигр, а по учености, таланливости и [разным] достижениям не имел себе равного среди своих соплеменников. Благопопечительный государь, милостиво отнесшись к Арслану бакаулу, пожаловал ему управление той областью [Андхуда] и дал ему множество наставлений относительно сохранения крепости и охраны путей. Словом, государь успокоился в отношении [состояния] этого пограничного района и, выступив: в [дальнейший] путь, последовал через Керкинскую переправу[210]. Так как [по мере приближения к столице] падишах все сильнее ощущал полный благости воздух Бухары и любовь к родине, то он не изволил остаться в Карши больше, чем на двое суток, и [отсюда] с поспешностью в два перехода [достиг столицы и], вступив в город, воссел на счастливый престол. Тот год [его величество] занялся удовольствиями и весельем.

ОБ ОТЪЕЗДЕ ФАРХАД БИЯ В ОБЛАСТЬ ШАХРИСЯБЗА С НАМЕРЕНИЕМ СТАТЬ ЕЁ ПРАВИТЕЛЕМ, СТРЕМЯСЬ К НЕЙ, КАК К ШИРИН[211], ОБ УПОРСТВЕ ПРЕЗРЕННЫХ ПЛЕМЕН ПРАВОЙ И ЛЕВОЙ СТОРОНЫ И НЕПЕРЕДАЧЕ ЕМУ КРЕПОСТИ; О ТОМ, КАК ОН БЫЛ ОХВАЧЕН НЕСЧАСТЬЯМИ И БЕДСТВИЯМИ. ЭТОГО ВРЕМЕНИ, О ЕГО БЕСПОЛЕЗНЫХ УСИЛИЯХ И УДАРЕ ТОПОРА ПО ТЕМЕНИ ЕГО АЛЧНОСТИ

/132а/ Когда государь подобного звездам войска и с солнцеподооным венцом проучил при взятии Балха злоумышленные банды племен правой и левой стороны за их безобразные проступки и произвел над ними расправу мечом, он пожелал пограничную область Шахрисябза вырвать из их рук и подчинить себе. Во внимание к самоотверженности, проявленной Фархад [бием] под Балхом, а также в предположении, что племя хитай-кипчаков исполнит свое обязательство об отобрании Шахрисябза [у племен правой и левой стороны, хан] украсил [изданный] им ярлык на управление этою областью именем Фархада. Злосчастный эмир, обрадованный [этим назначением], тотчас же направился к племени и улусам хитай-кипчаков, обитавшим в окрестностях Карши и в районах Самарканда и Мианкаля. По прибытии он распространил среди [названного] племени приятное известие об этой [пожалованной] области и благую весть о пастбищах и богатых травах этой новой земли. Хитай-кипчакский народ, ввиду разъединения своих племен и улусов вынужденный жить по разным районам, заявил о своем желании иметь такую /132б/ крепость. Старшины хитай-кипчаков, проявивши радость [по случаю приезда Фархад бия], кликнули клич и собрали войско. В окрестностях Пул-и Мирза, что был известен как Булджар, все собрались; старшины устроили совещание в этом районе; они сказали: “нам нужна руководящая мысль, ибо мы сами знаем, что племена правой и левой стороны в сем государстве проявили неповиновение и мятеж и вследствие [нахождения у них] такого сильно укрепленного пункта, [как Шахрисябз], они навели страх на все пути. Теперь же они размышляют о своих могилах, особенно со вчерашнего дня, когда каждый из них был ранен мучительно разящим копьем государя; большая часть их старейшин погибла, а те, что остались, неизбежно и легко отдадут свой [насиженный] юрт. Впрочем, не нужно быть легкомысленным, может статься, что войско, которое мы в настоящее время собрали, подле тех бесчисленных войск [окажется] не больше коровьего уха”. Фархад бий, поднявши голову, сказал: “Каковы же будут после таких разговоров намерения старейшин? /133а/ Пусть они объяснят их более определенно!” Собрание отвечало так: “конечным результатом является взятие юрта Шахрисябза, который государь пожаловал в награду вам за благорасположение [ваше] к нему. Да и устремлением высочайшей мысли было то, чтобы племена правой и левой стороны соблюдали свои обязательства в отношении той территории, поскольку вы сами говорите об этом. Во всяком случае сообразно с заветным желанием государя, доведши среди друзей и врагов дело до благополучного конца и блюдя свою честь, мы вырвем [шахрисябзский] юрт из рук этих упорных племен. Но не дай бог, если тот народ, став в положении раненого кабана, почувствует свой близкий конец! Мы думаем, что они проявят [в этом случае] смелость и отвагу в такой мере, что нашему войску, чего доброго, придется плохо; в таком случае, как мы можем быть среди других народностей с поднятой головой?

Двустишие:

Случается, что полстолетия пользуешься хорошей репутацией,

И вдруг [какое-нибудь] одно скверное дело разрушает ее у тебя,

/133б/ Нужно подумать и о таком дне, когда не следует считать врага ничтожным и презренным! Не напрасно сказано:

Стихи:

Берегись, мудрый человек, того, кто тебя боится,

Особенно [если] с сотнею подобных ему тебе придется вступить в борьбу!

Не наблюдал ли ты, что когда изнемогает кошка,

Она выцарапывает когтями глаза тигру.

[Поэтому], сколь бы ни ослабели те люди и сколь бы ни разбежались они под натиском государя, все же нужно соблюдать осторожность!

Двустишие:

Когда судьба приласкает слабого,

То и муравей поспорит с лютым драконом.

Если вы, эмир, последуете нашим советам, то мы теперь прервем выступление. Хитай-кипчаков в этом владении немало, но самое лучшее, если мы, назначив несколько молодых витязей в качестве военных инспекторов, [через них] соберем все хитай-кипчакские племена и улусы от мала до велика, снабдим их оружием и снаряжением и [затем уже] хорошо [подготовленными и сильными] отправимся для осуществления сего важного дела”.

Фархад бий, услышав эти слова, сказал: “неудобно вам, о люди, /134а/ говорить подобного рода слова, противные правильному образу действий, словно вы еще не можете позабыть тот удар от [племен] правой и левой стороны, который вы