Чужой среди своих - Василий Сергеевич Панфилов

— Нет, вот где ты возьмёшь такую рыбу? — пристал он ко мне, входя в раж и наклоняясь поближе. Пахнет от него отнюдь не мятной свежестью, а табачным перегаром и отродясь нечищеными зубами. Благо, я уже поел…

«— В магазине, — проглотил напрашивающийся ответ, — В нормальной стране всё это можно купить в магазине!»

Выкинув рыбные кости в помойку, отнёс блюдо маме, и, вернувшись назад, обнаружил, что дед Паша, не тушуясь, пьёт из моей кружки, отставив в сторону руку с тлеющей «козьей ножкой».

— Ишь… сладенькое любишь, — покачал он головой, хихикая и отставляя кружку, — я вот…

Не дослушав его, взял кружку и выплеснул её содержимое на землю, взял гренки и пошёл к нам в комнату, слыша вслед обиженно-возмущённое:

— Ишь, брезгливый какой! Барчук сраный! Да я…

… а я был в бешенстве!

— Сукин сын… — меня аж трясёт! В голову полезло непрошенное воспоминание…

В молодости, после первого курса, я устроился работать на стройку, и была там пара ребят, только что из армии, которые самоутверждались, пытаясь давить на «молодых». Сами они ничего не представляли, обычные селюки с незаконченным средним образованием и высоким самомнением.

Такие обычно до седых мудей гордятся тем, что служили во флоте, погранвойсках или где бы то ни было, бегая по всякому случаю в фуражках и с флагами. Собственно, таким персонажам обычно и нечем больше гордиться…

Первый же «наезд» я отбил очень жёстко, и они приступили к психологическому давлению — так, как это понимают селюки. Было, в том числе, и постоянное «дай хлебнуть» и «я попробую», сообщаемое постфактум. После пары предупреждений, я одним движением выплеснул чай и разбил чашку о морду «дегустатора».

С каким трудом я сдержался сейчас… Да, это совершенно другая ситуация! Совершенно!

Дед Зуда не имел в виду ничего такого… Обычная, незамутнённая деревенская простота человека, для которого нормально хлебать щи из одной миски. Может быть даже, одной ложкой, облизывая её, обтирая о рукав и передавая дальше.

А для меня — триггер! Сколько их ещё будет, таких ситуаций? Ведь вляпаяюсь на ровном месте с такими реакциями…

Плюнув (в этот раз фигурально), я подхватился в сарай, ибо тело жаждет если не в морду, хотя бы — действий! У отца, как у всякого хозяйственного мужика, а тем более механика, с инструментами и комплектующими полный порядок.

По нынешнему времени, разумеется… Все эти ржавые кривые гвозди, вытащенные бог знает когда и из чего, и ждущие своего часа, заботливо разложенные по консервным банкам…

Хмыкнув, повертел в руках коловорот, и, покачав головой, положил назад. Перебрал набор слесарных инструментов, рубанков и фуганков… просто потому, что не мог не перебрать!

Наконец, отобрав себе годных досок и горбыля, на которые, как я знаю, у отца нет сиюминутных планов, в полчаса сколотил несколько вполне классических поддонов, и оттащил их к умывальникам.

— Всё лучше, чем в лужах стоять… — бормочу себе под нос, отряхивая ладони. Почему аборигены сами не сделали? Загадка…

— Медведь, — слышу краем уха, и, чуть повернув голову, тётю Зину, вышедшую во двор и калякающую с подругой из соседнего барака.

— Да ты что… — всплёскивает та руками.

— Так… пора валить! — постановил я, скрываясь из поля зрения женщин. Роль у меня этом эпизоде достаточно значимая, а зная женщин, они ж не отпустят, пока не узнают всё, что было, и чего не было!

Встреча с медведем в здешних краях не нечто из ряда вон выходящее… Настолько не из ряда вон, что мы тогда остались, и, черт побери, продолжили собирать ягоды!

Но всё ж так событие не рядовое, а главное — свежее. Есть что обсудить и…

… из бараков я смылся через задний двор, предпочтя пройти через запутанный лабиринт сараев и поленниц, лишь бы не встречаться с женщинами.

— А то знаю я их… — бормочу себе под нос, осторожно ступая через наваленные железяки, невесть кем и когда притащенные и брошенные.

— В школу зайти, что ли? — задумался я, пожав плечами, поплёлся туда. Делать, собственно, решительно нечего…

В разгар буднего дня, да ещё и летом, поселок совершенно вымирает. Лишь изредка проедет трактор или грузовик, чадя на всю округу чёрным вонючим дымом, да пробежит по своим четвероногим делам лохматая, не перелинявшая ещё дворняга, с видом донельзя деловитым и сосредоточенным.

Если свистнуть и похлопать по колену, собаченция вяло шевельнёт хвостом, осторожно поглядывая в твою сторону. При повторе она охотно, хотя и осторожно, бежит навстречу, замедляясь в последних метрах, и отчаянно метя пыльную дорогу даже не хвостом, а усеянной репьями мохнатой задницей, подставляет под ласку голову, а потом и живот.

Ворота во дворах приоткрыты, и видно, что жизнь внутри еле теплится. Ветхие старики, которых в Посёлке не так много, маленькие дети, да изредка женщины, занятые домашними хлопотами.

Сейчас горячий сезон, страда́, время, когда выполняется План и зарабатываются деньги.

Народ работает на износ, и, насколько я знаю, здесь распространенно такое явление, как подработка после основной работы. Часто — на стороне, не по специальности.

Какая-нибудь сотрудница планового отдела или кадровичка, договорившись с начальством, уходит пораньше, и, переодевшись в соответствующую одежду, обрубает, к примеру, ветки у поваленных деревьев, получая за это существенно, иногда в разы больше, чем на основном месте работы.

Не всегда это добровольно, иногда на сотрудников оказывается давление собственное начальство — надо, надо, надо… План! Премия! Квартал! Перевыполним! Энтузиазм масс!

Больничные, отпуска… забудьте! На человека, решившего взять больничный по такому пустяковому поводу, как гнойная ангина, начальство смотрит, как сотрудник СМЕРШа на «самострела» в годы Войны.

Работают с температурой под сорок, пьяные от водки, недосыпа и переутомления. Несчастных случаев — прорва, но все они замазываются, заметаются под ковёр, маскируются.

Скрипя зубами, начальники дают накопленные отгула́ для сбора ягод, понимая, что иначе получат бабий бунт! При тотальном дефиците продуктов, такие вот самодеятельные заготовки продуктов хоть как-то спасают положение. По-видимому, начальству проще — так, чем организовать хоть сколько-нибудь нормальное снабжение.

Но! Нужно ударно отработать за отгула́, пойти навстречу… вы же понимаете?! И кулаком по столу, да с цитатами, которые оспорить легко, но нельзя…

В Леспромхозе, пользуясь световым днём работают буквально от зари да зари, за месяц зарабатывая больше, чем рабочий в Центральной России за полгода. Рабочие руки нужны — любые, и побольше, побольше…

На Карьере, из-за взрывных работ и более серьёзного использования оборудования, инженер по технике безопасности смотрит на переработки строже. Но и там — десять, двенадцать часов в день скорее за правило, нежели за исключение.