Купидон стреляет трижды - Ирина Славская

Никита за собой смотрит. Пресс каждый день качает.

А это недоразумение вышло. Он сначала почесал свое волосатое брюхо, а потом стал, не стесняясь ни меня, ни Маринки, чесать свои яйца. Притом делал это с явным удовольствием. Этого Маринка уже не выдержала. Она его за эти фаберже схватила и стала выкручивать. Когда чудак на букву «М» взмолился к Маре о пощаде, она вцепилась в его моську. Он завизжал по-бабьи. Тогда Мара сменила место применения силы.

Вцепилась в его жиденькие волосы. Волосы у него были длинные. Он мнил себя музыкантом. Часто говорил сам о себе, что он неоцененный талант. А я считала, что недоделанный рокер. Он называл себя бардом, певцом и композитором. Хотя ни одного своего авторского произведения нам так ни разу не продемонстрировал.

По этому вопросу мы с ним во мнениях не сходились. Во избежание эксцессов свое мнение я держала при себе. Боялась, что выскажу свое «фи», Маринка с ним расстанется и будет меня в этом винить. А я не хотела быть виноватой…

В общем, этот бесталанный «певец и композитор» все время ходил по дому с немытыми волосами. Делал хвост. Хвост был не конский, что было бы красиво и украсило бы этого орка. Но на его беду хвост получался крысиным, что неимоверно бесило Маринку. И тут она перед своими глазами увидела то, что ее бесило сильнее всего.

Тогда она отцепилась от волос, отодрала сиденье от унитаза. Этот ленивец его не закрепил, хотя она много раз просила. И надела его через голову и плечи на талию своему дорогому и обожаемому. Как ей удался этот трюк? Я несколько удивилась такой силище. Это же все-таки пластик. Он вроде не тянется, как резина. В общем, стоит мужик посреди квартиры с порванными труселями, с расцарапанной мордой, с подбитым глазом и вырванными волосами. А на его талии, как влитая, красуется унитазная сидушка.

Но на его беду Маринка не остыла. И он понял, что ему придется получать еще много чего. Когда это до него дошло, он дал стрекача. Перепрыгнув через свою старенькую гитару, он рванул на свободу. Там люди. Они помогут отбиться от неадекватной Мары.

Красивым аккордом прозвенела порванная струна на его бардовской гитаре. Голова вошла в гитару как по маслу. И получился вполне себе красивый галстук. Под ним скромной балетной юбочкой смотрелся стульчак. Я села тихо в углу на пуфик и не отсвечивала.

Я просто Маринку хорошо знаю. Осталось у нее еще одно неоконченное дело. Не был выкинут вчерашний мусор из помойного ведра. Маринка его и выкинула… В окно. Куда же он должен прилететь? Прилетел мусор туда, куда должен был. Прямое попадание в голову нашего таланта. По закону подлости пакет порвался, и из него вывалилось сильно пахучая субстанция. Прямо на голову небожителю. Наверное, чтоб господь его по запаху узнал.

Вот теперь все. Можно выходить из укрытия. Расправа состоялась.

– Круто ты с ним!

– А нечего перед гостями яйца чесать! Я ему сотню раз говорила!

– Я думала, он только передо мной так выступил.

– И перед Кирой. И даже перед моей мамой.

– А морду-то зачем?

– Ты не видела, какая она у него довольная была? Чешет яйца и млеет. А мне стыдиться прикажешь? Краснеть за него?

– А волосы?

– Пусть научится их мыть. А потом отращивает. Мало того, что я их везде нахожу, так он еще и стульчак не поднимает. Вытирай потом за ним.

– Всегда?

– Когда поднимает, то не отпускает. А это натурально бесит.

– Гитару на шею, как победителю в песенном конкурсе «Алло, мы ищем таланты!»?

– Это за вчерашнее блеяние до полуночи. Это от благодарного слушателя награда. Я много раз ему говорила, чтоб настроил ее и убрал на место. Нет, постоянно на нее натыкалась.

– А мусор не вынес, хотя ты просила? И не один день?

– Угадала. Теперь вынесет, никуда не денется.

– Ну и как ты сейчас? Отпустило?

– Отвела душеньку, теперь довольна. Полегчало. Столько в напряжение была. Хорошо-то как.

– Что дальше делать будешь? Назад примешь?

– Зачем? Да и есть у него кто-то. Пусть туда и катится этот непризнанный гений. Считай, я мусор выкинула. Осталось его барахло. Ты мне поможешь?

– Что именно?

– Собрать и отвезти его родителям.

– Ты только их не бей.

– Их-то за что? Они знают, какой их сынок чудило. Они так радовались, когда нашлась дура, которая его приняла. Я их понимаю. Я его выгнала и все. А они его родили, поэтому им с ним теперь всю жизнь маяться…

Так за разговорами мы собрали все его вещи и перетащили их в машину. Мара проверила, чтоб ни одной шмотки бывшего сожителя в ее квартире не осталось, иначе этот наглый халявщик может вернуться. И мы поехали к его родителям. Те встретили Маринку с удивлением. Сын к ним не прибегал, не приезжал и не прилетал на крыльях сыновней любви…

– Значит, у своей второй любовницы причалил, – резюмировала Маринка.

– Он от тебя гулял? – удивилась мать непризнанного гения.

– Гулял, – уверенно ответила Мара.

Мы развернулись и быстро спустились к машине, пока его родители не уговорили Маринку простить непутевого гуляку. Уже в машине Маринка громко выдохнула.

– Наконец-то я от него избавилась. Дело сделано. Спасибо тебе.

– А мне за что?

– За то, что помогла.

– Я тебе не помогала. Та все сама наворотила. Я в углу отсиделась. И не фиг брать меня в соучастники! – засмеялась я заливисто.

А вы бы не смеялись? Такой колоритный мужичок получился…

– Ты мне духовно сегодня помогла. Своим присутствием. Одна я бы не решилась почистить Авгиевы конюшни. Терпела бы и дальше. Злилась бы каждый день, но терпела. А теперь место рядом со мной свободно. Можно искать достойного претендента. И вздохнуть полной грудью.

– Что я могу сказать? Поздравляю! Поехали назад? Или ко мне?

– Давай к Кирюхе поедем. Отдохнуть хочу от этих передряг. И подружку свою навестим.

– Порадуем ее.

Но была еще одна женщина, которая пела и плясала на радостях. Баба Глаша, соседка Маринки сверху.

Она же Глафира Антуановна Гольдман. Ее дед был большим оригиналом. И не мог придумать ничего лучше, чем назвать сына Антуаном. И это в советское время. Не Ленинид какой-нибудь, не Ким и тому подобные имена того времени. Нет, буржуазное имечко выбрал для сына. Заковыристое. Антуан.

Только ленивый не дразнил Антуана. Клички были разные. «Буржуйское отродье» было самым простеньким и не обидным. Антуан от злобы учился все усерднее. И стал великим ученым. Мирового уровня. Но и