Огромный хаос - Владимир Михайлович Мясоедов

органично сливалось с царящими внутри тенями, что с первого взгляда обнаружить его было решительно невозможно.

— Как-то тут…Холодно? — Удивился Стефан, пиная самую резвую из тварей, а после ударом плоской стороны лезвия буквально размазывая по стене её чуть отставшую товарку. Больше ему ничего делать и не пришлось, поскольку пусть монстров из подвала выбиралось много, но солдат теперь внутри помещения было еще больше. Кто-то вслед за лидером зашел через парадную дверь, другие, чтобы не толпиться, продемонстрировали свои атлетические таланты и воспользовались окном…В любом случае при соотношении четыре свежих полных сил солдата с полным боекомплектом на одного монстра, чей хитин даже удары легких одноручных клинков не держал, не говоря уж о пулях, инфернальные гибриды кревток с тараканами жили плохо и недолго. — Нет, не в температуре дело…Здесь силой смерти разит и знобит!

Решив не испытывать на прочность уходящую во мрак лестницу, которая могла быть перекрыта ловушками неизвестной силы, Стефан обрушил секиру прямо на пол, легко прорубая старые доски и оставляя в них длинную узкую щель. Еще три взмаха потребовалось ему, чтобы вырубленный прямоугольник площадью в пару квадратных метров рухнул вниз, открывая путь в подвал. И из дыры прямо в далекого потомка Чингисаха ударил пронзительный крик, несущий в себе помимо звука частички зеленоватой энергии, которую сам он не использовал, но зато очень хорошо знал, ибо его лучший друг был довольно талантливым в магии смерти. Вопль этот был страшен сам по себе, а еще он был страшно силен. Участок перекрытий в несколько раз больший, чем уже сделанная дыра, просто осыпался прахом, роняя вниз и Стефана, и всех, кто оказался к нему слишком близко. И не всегда в целом виде. Один из новобранцев ударного отряда, кому то ли нормальных защитных амулетов не досталось, то ли бронированные сапоги выдали с изъяном, падал уже без обеих своих ног, за один миг сгнивших примерно до колена. Изъеденные разложением кости, в принципе, на своем месте оставались…До тех пор пока извернувшийся в воздухе с ловкостью кошки человек, еще не осознавший свое состояние, не попытался приземлиться привычным ему образом, разумеется мгновенно раскрошив то немногое, что у него еще оставалось от нижних конечностей.

— Некрос, — констатировал очевидное Стефан, привычно не обращая внимания на пронзительные вопли брякнувшегося мордой вниз бедолаги и зависая в нескольких сантиметрах от пола. Атака, которая могла бы сдуть плоть с костей обычного человека, оказалась полностью бесполезной против боевого мага, облаченного в зачарованные латы высшего сорта. Зачарованная секира метнулась к чему-то более темному, чем окружающие тени, и имеющему смутно женские очертания. Волшебное оружие ударило прямиком между холмиков грудей с чуть более заметно очерченный сосками и рассекло на две части тело существа, но не единой капли крови из ужасной раны не вылилось, ибо крови там не имелось в принципе. Лишь отдельные клочья эктоплазмы осели на зачарованном лезвии, заставившем обитательницу подвала с тоскливым стоном рассеяться отдельными клочьями. — И нежить…Голосистая…Хм, баньши?

Новый вопль, ударивший в спину Стефана, нес в себе не только пронзительный визг и клочья концентрированный некроэнергии, но и парочку солдат, которых этот крик разбросал в стороны, будто мячики…Правда, пострадала главным образом их гордость, так как защитные амулеты приняли атаку могущественного призрака, опять женского, и опять голого, на себя. А вторую совершить он бы при всем желании не успел — сорвавшаяся с рук одного из ведьмаков мощная и яркая огненная стрела спалила голову силуэта, словно бы состоящего из овеществленных теней, что положило конец существованию нежити. Правда, на сбитых с ног бойцов накинулась новая партия инфернальных насекомых и самые удачливые из них даже успели кому-то нос откусить, но в общем и целом полученный ущерб можно было считать минимальным.

— А вот и призывательница, — констатировал Стефан, направляясь к третьей призрачной даме, в отличии от своих окончательно почивших товарок выглядящей не просто гуманоидным сгустком энергии. Эта немертвая была плотнее и четчё, она даже сохранила какие-то обрывки одежды и лицо, которое словно бы плыло, в одну секунду отображая симпатичную смуглую девушку неопределенного возраста, в другую — её же, но со сгнившим носом, вырванными зубами, распухшими воспаленными губами и покрывающими все лицо гематомами, а в третью — лишенный плоти череп. — Мадам, вы сами удумали заняться призывом демонов или кто-то вам помог?

Призрак женщины далекому потомку Чингисхана на удивление вполне себе ответил…Только вот он ничего не понял, ибо пока еще даже на самом распространенном языке Индии не говорил. А дальше сия особа, с перекошенным от гнева лицом, словно бы вонзила свои длинные пальцы в окружающие тени, тряхнула их, и вышвырнула в реальность еще с десяток уже знакомого вида монстров, которые нематериальную колдунью тронуть не могли бы при всем желании, но зато устремились к людям со всей возможной скоростью. Правда, занятая данным процессом баньши не успела уже никак среагировать на удар зачарованной секиры, разваливший её наискось от плеча до бедра. Одна из половинок принялась рассеиваться сразу, а вторая, которая осталась с головой и одной рукой, попыталась то ли уползти в угол, то ли просочиться сквозь стену…Но хотя она двигалась быстро, ещё раз прошедшийся по призраку обратным движением боевого артефакта Стефан все равно оказался быстрее, срезав баньши голову с искаженными гневом чертами лица.

— Господин, она вас пообещала…Ну…Кастрировать. — Сообщил Стефану один из индусов уже после того как зачарованная секира оборвала существование темного духа, невесть сколько времени обитавшего в этом подвале за компанию со своими товарками. — И еще кричала, что отец, который продал ее, словно козу, умрет следующим…

— Думаю, он уже мертв, причем мертв давно, и возможно даже от старости, — Стефан огляделся по сторонам, изучая обстановку подвала, которая хоть и порядочно обветшала, но все еще оставалась достаточно узнаваемой. Множество грубых кроватей, стоящих тут и там, представляющих из себя грубый деревянный остов, на который были наброшены соломенные матрацы, состоящие казалось бы главным образом из одних заплат. Ширмы, которые сию мебель раньше друг от друга отделяли, были обычной серой парусиной, натянутой в один слой на кривоватые каркасы из реек. Полусгнившие веревки, встречавшие чуть ли не каждом третьем ложе и явно предназначались для того, чтобы ими там кого-то фиксировать… — Поправь меня, если я ошибаюсь…Но ведь это же дешевый бордель? Ну, был когда-то.

— Да, господин, — подал голос один из индусов, которому было лет сорок, а может быть и все пятьдесят. Он был занят тем,