Объект закрытого доступа - Фридрих Незнанский

— А он? Как он отреагировал на ваши слова?

Ника нервно пожала плечами:

— Да никак. Сказал, что в первый раз об этом слышит. Но что если Вальку и правда замочили, то туда ему и дорога.

— Это все?

— Все.

— Как полное имя Штыря? — спросил Турецкий.

— Олег. Фамилия — Штырев. Отчества я не знаю. Его еще иногда Радаром называют. За большие уши.

— А как называется клуб?

— Глупо называется. «Какаду». Если пойдете туда, то это в квартале от моего дома. По этой же стороне, в сторону центра. Вы его сразу увидите, там неоновая вывеска с попугаем. И знаете что… — Ника хищно сощурилась. — Если он полезет в драку, врежьте ему от моего имени. Врежете?

— Если полезет, то врежу, — пообещал Турецкий. — Можно задать вам личный вопрос?

Ника выпустила ноздрями дым и кивнула:

— Валяйте.

— В разговоре вы несколько раз упоминали о своем нынешнем…

— А, вы об этом, — махнула рукой Ника. — Бирюк, но мне нравится. Настоящий мужик. Вроде вас. Только малость посуровей и пожестче. Но меня не обижает и на подарки не скупится, а это в наше время главное.

— Валентин знал о нем?

— Да. Я ведь с ним познакомилась на дне рождения у Вальки. Этот бирюк сразу на меня глаз положил.

— Скажите, а мог этот ваш бирюк…

— Убить Валентина? — Ника засмеялась: — О нет, что вы! Ростик — человек разумный. Настоящий хомо сапиенс. Он делает только то, что ему выгодно. Я просто вас пугала, когда говорила, что он спустит с вас шкуру. Он бы раскланялся с вами в дверях, а потом стал бы наводить о вас справки.

— Зачем?

— Ну… — Ника пожала плечами. — так, на всякий случай. В жизни все может пригодиться.

— Ясно.

Ника проникновенно улыбнулась и положила ладонь Турецкому на руку.

— Александр Борисович, а может, выпьете со мной? За знакомство.

— Спасибо, но я на работе.

— Жаль. — Она убрала руку, вздохнула и меланхолично произнесла: — В жизни так мало мужчин, с которыми хочется выпить.

Версия насчет Штыря не внушала Александру Борисовичу доверия. Однако нужно было проверить и ее — хотя бы для очистки совести.

Клуб «Какаду» Турецкий отыскал быстро. Аляповатая неоновая вывеска была видна издалека. Поиски Штырева тоже не заняли много времени. Тот сидел за столиком в кафе при игровом клубе и пил пиво. Это был рослый, коротко стриженный и несколько лопоухий детина с широким грубоватым лицом.

Александр Борисович показал ему удостоверение и сел за столик.

— Следователь из прокуратуры? — Штырев окинул Турецкого наглым взглядом и усмехнулся. — Забавно. И о чем же мы с вами будем беседовать?

— О Валентине Смирнове, — сказал Турецкий.

— О Смирнове, значит. Ну-ну. — Штырев отхлебнул пива, затем поставил стакан на стол, угрюмо глядя на важняка из-под сдвинутых бровей. — Это Ника вам про меня рассказала?

— Да.

— Ну-ну, — вновь произнес Штырев и сделал еще один глоток. Лишь потом поинтересовался: — А что именно она рассказала?

— Она сказала, что Смирнов надавал вам по физиономии, и вы пообещали ему отомстить.

— Вот как? — Штырев оскалил в усмешке крупные белые зубы. — У Ники слишком буйная фантазия, гражданин начальник. Ничего этого не было. Мы с ним повздорили, это правда. Но потом помирились.

Видимо, на лице Турецкого отразилось сомнение, потому что Штырев тут же добавил:

— Честное слово, командир! Какой мне был прок его бить, если она его тоже отшила? Так же, как и меня. И знаете ради кого? Ради старого урода с квадратной рожей! — Штырев дернул уголком рта, еще плотнее сдвинул брови и медленно покачал головой: — Нет, командир. Смирнова я не убивал. Он был хорошим парнем.

— Почему был?

Штырев фыркнул:

— Так его же мочканули. Знаю, Ника на меня грешит, только я здесь ни при чем. Я — бизнесмен, а не бандит, гражданин начальник.

— Ника видела вас со Смирновым в сквере возле клуба. О чем вы говорили?

Штырев поднял брови, отчего его широкий лоб покрылся толстыми складками:

— А тебе это обязательно нужно знать, командир?

— Обязательно. А тебе обязательно нужно об этом рассказать. Напомню, что на тебе лежит подозрение в убийстве.

— Раз лежит, то скажу. Я рассказывал Смирнову о том хлыще. О мужике с квадратной рожей, с которым спуталась Ника. Как-то раз, не помню точно когда, я увидел его возле подъезда Ники и решил за ним проследить. Довел его до кабака, вошел следом. А там его уже поджидали друзья: кавказец и какой-то плешивый хлыщ с щеками до плечей. Ну, сел я за соседний столик, напряг уши. Говорили они тихо, к тому же музыка орала. Но я кое-что услышал. У меня слух знаешь какой? Я комара за километр слышу. Не, в натуре, командир. Меня кореша даже Радаром прозвали.

— И что же ты услышал своими радарами? — спокойно спросил Турецкий.

— Да они все о какой-то операции говорили. Кавказец все про театр твердил и про водичку. Говорил, что пол-Москвы кверху пузом всплывет. Потом про деньги начали… Вроде бы торговались. Потом музыка в зале кончилась, аппаратура у музыкантов полетела. Эти трое тут же из ресторана слиняли. Разъехались на разных машинах. Я было намылился за Никиным хахалем, но быстро его потерял. Такие дела, командир. После этого я три дня Смирнова у Ники во дворе караулил. Знал ведь, что придет. И не ошибся. Ника мне как-то сказала, что этот парень в ФСБ работает. Вот я и решил ему все рассказать.

— Зачем?

— Ох, командир, не спрашивай. Сам не знаю. То ли рожа этого бирюка мне не понравилась, то ли еще что.

— Ты рассказал Смирнову о своих опасениях?

Детина кивнул:

— Ну да. Мне ведь тоже не все равно, с кем Ника кувыркается. Она ведь мне вроде как сестренка младшая, понимаешь? Ника хорошая девчонка, только запуталась маленько. Ну да ничего. Со временем поумнеет.

— Как отреагировал Смирнов на твой рассказ?

— Нормально отреагировал. Так, как положено. Выслушал и задумался. А потом говорит: «Ладно, Штырь, разберусь. Если они и правда что-то замышляют, я их выведу на чистую воду». На том и распрощались. — Штырь выдержал паузу и сказал, заговорщически понизив голос: — Знаешь, что я обо всем этом думаю, командир?

— Что?

— Смирнов что-то узнал, и они его того… порешили. Ребята они, судя по всему, серьезные. А Смирнов был парень отчаянный. Мог и на рожон полезть. Конечно, все это мои домыслы, командир, но проверить их стоит, правда?

Турецкий задумался.