Леди-чертовка - Лиза Клейпас

несколько минут поглядывая на карманные часы.

– По-вашему, мистер Рейвенел, мы не слишком расторопно работаем? – добродушно спросил в конце концов Пенек.

Уэст усмехнулся и покачал головой, убирая часы в карман:

– Не хочу возвращаться в дом до отъезда гостей.

– А как же та рыженькая вдовушка и ее мальчуганы? – решился спросить Простак, взглянув на него с интересом. – Не хотите с ними попрощаться, сэр?

– Леди Клэр – редкая женщина, – уныло ответил Уэст. – Для меня она слишком хороша. Быть с ней – все равно что ставить телегу впереди лошади, а я не из тех, кто готов тащиться в хвосте.

Работники согласно загомонили, но Простак продолжил:

– Что до меня, я готов и в хвосте походить, лишь бы жена шла верной дорогой!

Все засмеялись, и веселье подхватил Пенек:

– Да и я бы не прочь, если женушка собой хороша. А эта вдова Клэр – добрая, породистая кобылка: от такой жеребята народятся изрядные!

Уэст понимал, что Пенек не хотел оскорбить Фебу и обидеть его, но все же бросил на него предостерегающий взгляд, давая понять, что лучше закрыть эту тему. После того как с повозки сняли поврежденную ось, Уэст зашагал обратно в Эверсби. Стояло прохладное ясное утро – отличное время для путешествия.

Он обошел дом по гравийной дорожке, чтобы незаметно взглянуть на парадное крыльцо. Не было ни экипажей, ни суетливой толпы слуг: судя по всему, Шоллоны уже уехали. Глубоко вздохнув, он вошел в дом через парадную дверь.

Несмотря на длинный список дел, Уэст не знал, за что приняться. Сам себе он казался подрубленным деревом, готовым рухнуть от легкого ветерка. В доме шла обычная после отъезда гостей суета: слуги убирали опустевшие комнаты, снимали постельное белье, уносили из столовой лишние тарелки и приборы. Уэст взглянул на пустую корзину в своей руке. И куда ее теперь девать?

Он вошел в комнату, где жила Феба, и поставил корзину у порога. Кровать здесь была застелена наспех, и та сторона, где она спала, осталась примятой. Не в силах сопротивляться своему желанию, он провел ладонью по простыне, и сразу вспомнилось ее легкое упругое тело, ее дыхание на щеке…

Его размышления прервало протяжное жалобное мяуканье.

– Какого черта? – пробормотал Уэст, обходя вокруг кровати, и к своему удивлению, обнаружил черную кошку, всю в пыли и явно не в духе. – А ты откуда здесь взялась? Я же только что выпустил тебя в амбаре!

Галоша издала еще один безутешный вопль и, подняв хвост, отправилась в путешествие по комнате. Должно быть, едва оказавшись на свободе, она бросилась обратно к дому и каким-то образом пробралась внутрь. Добравшись до кровати, она вспрыгнула на нее и свернулась калачиком в изножье.

Помедлив, Уэст тоже присел на край матраса, потянулся за подушкой, на которой спала Феба, вдохнул ее запах. От подушки исходил слабый аромат розового мыла. Открыв глаза, он поймал на себе суровый, обвиняющий взгляд золотистых кошачьих глаз.

– Тебе, как и мне, в ее жизни делать нечего, – горестно проговорил Уэст. – Ты даже не домашняя кошка.

Галоша никак не реагировала – разве что чуть дернулся кончик тощего хвоста.

Что, если теперь она будет постоянно приходить сюда в поисках Фебы? – подумал Уэст. Ну как не пожалеть это хрупкое существо. Он устало вздохнул.

– Даже если мне как-то удастся тебя ей передать, она же все равно тебя выставит! Что тогда будешь делать? И что, ты серьезно хочешь жить в Эссексе? Кто вообще хочет жить в Эссексе?

Кошка, естественно, молчала, лишь дергала хвостом.

Уэст снова тяжело вздохнул, помолчал, наконец сказал:

– Можем перехватить их в Элтоне, но тебе придется залезть обратно в корзину, а потом и вовсе поскачем верхом – вот это тебе точно не придется по душе. – Уэст невольно ухмыльнулся, представив себе, как недовольна будет Феба. – Она же меня убьет! Черта с два я стану рисковать жизнью ради амбарной кошки!

Но с лица его не сходила улыбка.

Приняв решение, Уэст отшвырнул подушку и встал, чтобы взять корзину.

– Ладно, хвостатая. Решай сама. Не захочешь лезть в корзину – здесь твое приключение и закончится, ну а если полезешь… что ж, поглядим, что из этого выйдет!

Тем временем Эвангелина играла с внуком в частном вагоне Шоллонов, расположившись в одном углу мягкой кушетки, другой угол которой занял сэр Себастьян. Малыш хлопал в ладоши вместе с бабушкой, радостно повизгивая.

– «Ладушки, ладушки, где были? – У бабушки – Что ели? – Кашку…»

Феба и Серафина сидели на кушетке напротив, а Иво и Джастин смотрели в окно: как раз подъехали к станции Элтон, где шла обычная железнодорожная суета. Остановка здесь была недолгой, так что никто выходить из уютного вагона, обшитого лакированными панелями светлого дерева, отделанного синим бархатом и украшенного позолоченной фурнитурой, не стал. Приятную прохладу внутри вагона поддерживали лотки со льдом, вделанные в пол и прикрытые декоративными решетками.

Закончив детскую песенку, Эви неутомимо начала снова:

– «Ладушки, ладушки…»

– Сладкая моя, – прервал ее сэр Себастьян, – мы выяснили, что ели у бабушки, еще до того, как сели на поезд. Ради моего здравого рассудка, прошу тебя, поиграйте во что-нибудь другое!

– Стивен, – обратилась Эви к внуку, – хочешь поиграть в прятки?

– Не-а! – решительно заявил малыш.

– А может быть в цыпляток?

– Не-а!

Бросив лукавый взгляд на мужа, Эви поинтересовалась:

– А хочешь с дедушкой поиграть в лошадку?

– Да, да, в лошадку!

– Так я и знал! Надо было помалкивать! – изобразив недовольство, проворчал сэр Себастьян и, с улыбкой потянувшись к внуку, усадил его к себе на колени и принялся подкидывать, так что малыш взвизгивал от удовольствия.

Феба отвела от них рассеянный взгляд и снова уткнулась в лежащую на коленях книгу.

– А что за роман ты читаешь? – поинтересовалась Серафина, оторвавшись от дамского журнала. – Интересный?

– Это не роман. Это подарок от мистера Рейвенела.

Голубые глаза Серафины зажглись любопытством.

– Можно посмотреть?

Феба протянула книгу младшей сестре.

– «Современное руководство для владельцев земельных угодий»? – прочитала та вслух, сморщив нос.

– Здесь множество полезных сведений. Когда вернусь в поместье Клэр, они мне очень пригодятся.

Серафина осторожно открыла книгу и прочла аккуратную надпись на первом форзаце:

«Миледи!

В трудную минуту помните слова нашего общего друга Стивена Армстронга: «Вы всегда сможете выбраться из зыбучих песков, если не станете поддаваться панике».

Или пошлите за мной, и я брошу вам веревку.

У.Р.».

Каждый раз, когда Феба перечитывала эти слова – с того часа, как они выехали из Эверсби, уже не меньше дюжины, – внутри словно что-то вспыхивало и рассыпалось искрами. От ее