Убийство в приличном обществе - Энн Грэнджер

Данн сдвинул кустистые брови:

— Выкладывайте, что там у вас!

— На собраниях общества трезвости, которые посещала Изабелла Марчвуд, выступает какой-то проповедник Джошуа Фосетт, по словам моей жены, весьма одаренный оратор, обладающий большим обаянием. Лиззи считает, что многие ходят на собрания, только чтобы его послушать… Подозреваю, что именно с Фосеттом собиралась встретиться Аллегра Бенедикт, хотя у меня пока нет доказательств, что они были знакомы. Но Аллегра почти наверняка слышала о Фосетте от своей компаньонки. В тот роковой день при ней была большая сумма денег наличными. Ни сумочку, ни деньги так и не нашли. По-моему, Фосетт — мошенник на доверии, который ловко обрабатывает одиноких женщин, и те охотно жертвуют ему деньги якобы на благотворительность. Если так, возможно, он занимался тем же самым и в других городах. По словам моей жены, он довольно молод, ему немногим более тридцати. Он настоящий щеголь, носит бриллиантовую булавку для галстука. У него длинные волосы, глаза голубовато-зеленые. Он чрезвычайно красноречив и умеет управлять аудиторией. Моя жена, которая хорошо разбирается в человеческих характерах, считает его шарлатаном.

— Я наведу справки, — обещал Данн. — Рад, что миссис Росс так наблюдательна. — Он позволил себе улыбнуться. — Насколько мне известно, ваша супруга никогда не теряет головы. Жаль, что нельзя принимать на службу в столичную полицию женщин, таких как она!

У ворот «Кедров» я встретил садовника, который сгребал упавшие листья и сухие ветки. Увидев меня, он приветствовал меня радостным «Доброе утро, инспектор!». Во время первого приезда я не допрашивал его лично; с ним говорил Моррис. Но кто-то из прислуги наверняка показал меня ему. Слуги следят за всеми гостями и посетителями и, как правило, знают, что происходит дома… Скорее бы Моррис нашел бывшего дворецкого, Сеймура! Он не мог неожиданно уйти по собственному желанию без серьезной причины.

Дверной молоток был, как и в прошлый раз, обмотан черной лентой, но шторы успели раздвинуть… Интересно, подумал я, когда здешние обитатели узнают о смерти Изабеллы Марчвуд, задернут ли они шторы снова в знак уважения к покойной?

Дверь мне открыла Паркер. На сей раз она приветствовала меня бодрым восклицанием:

— Инспектор Росс! Вы приехали повидать хозяина? Входите, пожалуйста!

Приятно было видеть, что она больше не плачет. К сожалению, моя новость должна была снова расстроить обитателей дома. Мы с Бернсом договорились, что горевестником стану я. Я уже допрашивал Бенедикта в связи с убийством его жены; пока он остается у нас подозреваемым — по крайней мере, по мнению суперинтендента Данна. Учитывая, что компаньонка считалась у нас главной свидетельницей и жила с ним под одной крышей, его нельзя было списывать со счетов. Я прекрасно понимал логику Данна. Интересно будет посмотреть, как Бенедикт отнесется к новости. Ему хватает ума понять, что обстоятельства складываются против него; известно немало примеров, когда обвиняемых вешали лишь на основании косвенных улик.

Бенедикт принял меня у себя в кабинете. Посреди комнаты, на мольберте, стояла большая картина маслом. Кажется, подобные картины называются натюрмортами или «мертвой природой»: на них изображаются неодушевленные предметы. На картине я увидел битую птицу, мертвого зайца, размещенного вниз головой, рядом с зайцем лежали две рыбины с остекленелыми глазами — по-моему, форель. Помимо дичи и рыбы, художник изобразил также оловянный графин и бутылку вина в соломенной оплетке. Лично мне было бы неприятно держать такую картину у себя дома, но я подозревал, что среди хозяев богатых усадеб подобные произведения пользуются большим спросом.

— Итак, — Бенедикт не сразу отвлекся от своего нового приобретения, — вы наконец принесли мне весть об успехе?

— К сожалению, у меня более печальная весть, — ответил я. — Мисс Марчвуд убита.

— Чушь! — вскричал Бенедикт, глядя на меня в упор.

— Я видел ее труп собственными глазами. Сегодня, на вокзале Ватерлоо.

Бенедикт отвлекся от картины, но смотрел на меня по-прежнему недоверчиво. Либо он был замечательным актером, либо новость в самом деле настолько потрясла его, что казалась невероятной. Наконец он позвонил, вызывая горничную. Когда пришла Паркер, он спросил:

— Где мисс Марчвуд?

— Ее нет дома, сэр, — ответила Паркер. — Она уехала сегодня рано утром. Кажется, она собиралась в Лондон. Сказала, что к обеду не вернется.

Бенедикт отпустил ее, раздраженно махнув рукой, и снова повернулся ко мне.

— Каким образом Марчвуд могли убить на Ватерлоо? Вокзал — людное место, там всегда много народу. И потом, кому понадобилось ее убивать? — спросил он в явном замешательстве и даже, как мне показалось, испуганно.

— К сожалению, на Ватерлоо она приехала уже мертвой. Ее убили в пути, скорее всего, после Ричмонда. — Говоря, я не сводил взгляда с Бенедикта. — Нам известны такие подробности, потому что между Твикенхэмом и Ричмондом в ее вагоне ехал кондуктор. В Ричмонде он вышел; по его словам, тогда мисс Марчвуд была жива и здорова. В вагоне первого класса она ехала одна. А на конечной станции, на вокзале Ватерлоо, тот же самый кондуктор увидел, что она мертва.

— Сердечный приступ? — прошептал Бенедикт так тихо, что я не сразу разобрал слова.

— Нет, сэр, определенно нет… — Помявшись, я продолжал: — Она умерла не естественной смертью.

Бенедикт резко опустился в кресло. Вцепившись в подлокотники, он смотрел на меня диким взглядом. По-моему, он только теперь до конца мне поверил.

«До сих пор он ничего не знал, — подумал я. — Он не убийца. Данн ошибается».

— Кто ее убил? — хрипло спросил он.

— Не знаю, сэр. Она… умерла так же, как миссис Бенедикт.

— Почему? — спросил он. Лицо его исказилось от боли.

— Не знаю, сэр. Подозреваю, что она собиралась пойти к нам, в Скотленд-Ярд. Может быть, вспомнила что-нибудь важное и хотела сообщить нам.

— Почему она ничего не сказала мне?! — вскричал Бенедикт, подаваясь вперед и багровея от злости. — Я знаю почему… Ее мучила совесть, Росс, ей было стыдно! И мы с вами отлично понимаем, в чем причина! — Он замолчал, но мне показалось, что он по-прежнему источает гнев. Он смотрел на меня с неприкрытой ненавистью. Он догадывался, что жена ему изменяла и мне это известно. Приятно ли сознавать, что ты рогоносец? Обманутый муж — главный комический персонаж в классической литературе…

— Мы пока не знаем, почему ее убили, — мягко ответил я.

В конце концов, так оно и было. Я предполагал, что Марчвуд направлялась ко мне — так же, как предполагал, что миссис Бенедикт несла деньги Фосетту. Но доказательств у меня не было. Фосетт ни в чем не признается. Мне необходимо как можно больше узнать о его прошлом; поэтому я и попросил Данна о помощи. Я по-прежнему не знал, кто убил Аллегру; мне казалось, что объединять два преступления — мошенничество и убийство — преждевременно.