Десять лет с йогами, целителями и шаманами - Алена Кумари

Так, однажды, идя с этими статуями, я увидела, как одна из собак нашего ашрама покакала во дворе, у небольшого алтаря. Я пронесла эти статуи как обычно, затем вернулась, взяла в голые ладони то, что наделала собака и выбросила все в мусорный бак. Затем вернулась в офис и продолжила заполнять документы. Люди в офисе смотрели на меня во все глаза. Наверное, они подумали: «Она чего-то достигла, раз ей так просто выносить за собаками». Они не знали, что в доме где я выросла — были слуги. Но придя в ашрам, я оставила все. Я стала никем.

Это смешно, да, но новость об этом дошла до Свамиджи и мне тут же дали высокий пост в ашраме.

Работать на благо других, жить в скромности и смирении — это путь «карма-йоги».

Мы много служили людям и занимались социальной работой. Мы помогали ста восьми окружающим ашрам деревням. Бихар — штат, в котором находился наш ашрам — самый бедный штат Индии. Когда кто-то женился или выходил замуж, мы помогали с организацией свадьбы, дарили приданое, чтобы семье было проще начинать жить.

Последующие двенадцать лет я жила в ашраме будучи вторым или третьим человеком после Свамиджи.

Я никак не использовала возможности моего положения. В ашраме было несколько тысяч людей, многие были иностранцами. Это был ашрам с очень прочной репутацией, старая традиция, у нас был порядок и дисциплина.

Я взяла на себя руководство всей административной работой ашрама. Я ложилась спать в два часа ночи, а вставала в четыре утра. У меня не было времени на йогу или медитацию, я просто работала. Иногда Свамиджи подходил ко мне и говорил: «Мира, читай вот эту мантру», и я читала. Я никогда не спрашивала его: «Почему?» Потом я поняла, что это и есть путь. Я поняла что такое жить рядом с учителем. Учитель меняет твое поле. Он трансформирует твою энергию, преображает тебя. Аура учителя становится твоей аурой. Я была приближенной к нему. Меня спрашивали: «Почему ты ничего у него не просишь». Но я знаю, что он всегда был со мной, он учил меня на расстоянии.

Когда ум спокойный, ты слышишь мысли. Позднее Свамиджи написал об этом книгу — книгу об общении на расстоянии.

Днем мы работали. Вечером у нас была мауна. Приём пищи тоже в мауне. Мауна — молчание — была необходимой практикой для того, чтобы привести ум в порядок и проанализировать все, что мы сделали в течение дня. В это время можно было думать только об этом: «Что я сегодня сделал? Верно это было или нет?»

Я не покидала стен ашрама кроме исключительных случаев. Мы очень «чисто» питались, жили по строгому распорядку. Впервые я покинула ашрам сразу, как его покинул Свамиджи. Я могла остаться в ашраме и стать его заместителем. Спустя 12 лет у меня был выбор. Но как раз в это время в ашрам позвонили и сказали, что мой отец умер, и я должна ехать домой. Я ехала двое суток в поезде, сидя у туалета. Моя мать могла бы прислать мне денег на самолет, но я бы никогда не попросила.

Спустя 12 лет жизни в ашраме я вышла, как и была: всего 500 рупий в кармане (примерно 10 долларов). Я пришла и ушла с одним чемоданом. Я ничего не нажила.

Я вернулась домой, чтобы почтить память отца. Моя мать очень переживала утрату, я осталась дома и прожила вместе с ней три месяца.

Тогда я только спала и ела. Я ела обеими руками огромные тарелки еды, одну за другой. Моя мать говорила: «Мира, что происходит? Тебя там не кормили?» Интересно, что мой вес никогда не менялся, я всегда была очень худой — сколько бы ни питалась.

Три месяца я только ела и спала. Я спала по восемнадцать-двадцать часов в сутки. Моя мать спрашивала: «Что происходит? Ты там не спала?»

Я ведь действительно почти не спала в ашраме, иногда один час в сутки, иногда три, иногда ничего.

Спустя три месяца, я решила купить квартиру на берегу Ганги, в Харидваре, чтобы продолжить духовную практику. Харидвар — священный город на Г анге. Веками там медитировали йоги, теперь это место превратилось в большой город, но его энергия все еще сильная.

Пять лет я жила там одна, выполняла свою практику: читала мантры, медитировала. Из окна моей спальни я видела Гангу.

Однажды, я нашла на пороге своего дома щенка. Он сидел с таким жалким видом! Я взяла его на ночь в дом, а на следующий день отнесла в один из ашрамов Харидвара. Я знала, что в том ашраме принимали животных. Но когда я вернулась, то у двери появились еще двое щенков, один из них был совсем взрослый. У него был такой серьезный взгляд, я назвала его Бхайрава (грозная форма Шивы), он стал полководцем среди остальных. Видишь — вот, он дремлет у стены. Он совсем черный. Когда другие собаки не возвращаются в дом на ночь, он загоняет их и затем ругает, он помогает мне с ними.

Постепенно у меня собралось двенадцать щенков. Соседям это не нравилось. В Индии собака — это грязное животное. Если, конечно, это не пес какой-нибудь важной породы. Однажды мой дом окружили люди. Пришло множество людей — женщины и мужчины, они требовали, чтобы я избавилась от всех собак. Они угрожали мне физической расправой, они хотели убить собак.

Эти люди сами были похожи на зверей.

В момент когда это случилось, мне позвонили мои подруги из ашрама в Бихаре. Они спросили меня: «Мира, как дела? Чем ты занимаешься?» Я сказала: «Я стою на дороге, и меня окружают люди с камнями и палками».

Не прошло и пятнадцати минут, как пришла другая толпа людей, их послали мои подруги из ашрама. Эти люди встали на мою защиту. Сотня людей вышла на улицу Харидвара. Был огромный переполох — и причиной этому были мои собаки.

На следующий день я приняла решение покинуть свою квартиру.

Я ушла в тот ашрам, где принимали саньяси вместе с животными.

Это был грязный ашрам — там не было никакой системы. Там было много иностранцев, они курили марихуану и гашиш. Там не было дисциплины. В моем ашраме, в Бихаре, мы регистрировали и встречали каждого гостя, мы давали чистые комнаты, но тут все было... в беспорядке.

Первое, что я стала там делать — мыть туалеты. Ты можешь себе представить? После того, как я была одной из главных в ашраме Бихарской школы йоги, я стала мыть туалеты другого ашрама.

Я никого ничему не учила. Я просто молча делала то, что не делал никто другой. Однажды по ашраму проходил его глава. Он славился тем, что просидел шесть лет в пещере и получил особые сиддхи — способность видеть прошлые жизни людей.

Он посмотрел на меня и спросил: «Кто ты такая и что ты здесь делаешь?»

Он просил меня остаться в ашраме, помогать ему с организацией, но я сказала, хочу уйти в лес — подальше от людей. Тогда он предложил мне этот дом. Ему подарили эту землю какие-то ученики. Теперь ты понимаешь, что это не моя земля, у меня нет денег на покупку этой земли.

Земля в Индии стоит очень дорого. Все что у меня есть — наследство от отца. Я живу на 300 долларов в месяц. Приказчик перечисляет мне эту сумму на карту, иногда я выезжаю из джунглей в город, снимаю в банкомате деньги и покупаю оптом продукты. Я покупаю только муку, сахар, сухое молоко и этот корм для собак — видишь сколько здесь мешков «Pedigree» — это запас к сезону дождей.