Лиха беда начало - Анна Михалева

Он изумленно уставился на нее. После минутной паузы, за которую Алена успела подойти к столу, развел руками и несколько обиженно проговорил:

— Вот всегда вы так. Что же такого серьезного стряслось?

— Расскажу вам одну занимательную историю из жизни современных политиков. — Она села за стол, встряхнула большую накрахмаленную салфетку и возложила ее на колени. Официанты поняли, что их присутствие далее нежелательно, и быстро исчезли за дверью.

— Та-ак… — Налимов понимающе улыбнулся разливая вино по бокалам.

— Как мы знаем, в жизни все имеет определенную цену, в том числе и положение в обществе.

— Начало мне нравится. Я безмерно удивлен, услышав такое от прекрасной молоденькой девушки.

— Не смейтесь! — Алена покраснела, но все-таки продолжила вполне уверенно:

— Чем выше положение человека в обществе, тем крупнее взятки. Берут все, с этим спорить глупо: кто-то за поддержку" кто-то за молчание, кто-то за бездействие, в общем, вариантов тьма. Итак, представьте себе, что в Москве была организована некая схема по собиранию податей с граждан, причем довольно богатых. И самое главное — ни за что. Дело обстояло так: люди приходили в фирму с мечтой о постройке собственного дома. У них принимали заказ, предоставляли проект, показывали участки, и, разумеется, граждане с удовольствием подписывали договор, не замечая один маленький его пунктик: «Предоплата за проект 50 тысяч долларов, которая в случае расторжения договора не возвращается». А потом, когда бумаги были подписаны и предоплата внесена, совершенно мирным способом клиента заставляли расторгнуть договор. Чистая прибыль от сделки составляет 50 тысяч долларов. Все, что нужно фирме, — это иметь небольшой, почти не облагороженный участок земли где-нибудь в престижном районе Подмосковья, и можно ставить дело на конвейер, поскольку строить дома никто не собирается, а клиенты валят валом. За только что «обутым» гражданином приходит следующий. Вот такая замечательная схема.

— Схема действительно замечательная, — хмыкнул Налимов. — Очень остроумно придумано. Только при чем здесь политика?

— Я ведь подчеркнула, что расторгали договор мирным образом. Это значит, что никого не приковывали наручниками к батарее, не ставили утюг на голые животы и уж упаси боже! — не приставляли к виску пистолет. Клиенты, ясное дело, расставаться со свои ми кровными не желали. Но все они люди богатые основном имеющие собственное дело. А им просто произносили фамилию главного акционера компании, и все до одного смирялись со своей судьбой. Нет вру. Не все. Попался один несговорчивый клиент, собрался поднять жуткий шум и ославить как фирму так и человека, который за ней стоял. Кто этот клиент? Это Андрей Титов, но он погиб при неясных обстоятельствах, Фирма, которая ему так не понравилась, до сих пор прекрасно существует, занимается все тем же без зазрения совести и называется «Дом». А вот теперь настал час политики, потому что человек, именем которого бизнесменов пугают, как малышей «дядей-милиционером», — господин Горин!

Налимов, глотнувший в этот момент вина, поперхнулся и, выпучив глаза, уставился на Алену.

Она с удовольствием отметила, что его реакция на рассказ ей понравилась.

— Лично мне не нравится, когда частный бизнес обирают столь паршивым образом, — усмехнулась она. — Я собираюсь сделать все, чтобы подпортить некоторым политикам их предвыборную малину. Хотите поучаствовать?

— Да вы просто Фемида с ликом ангела, — восхищенно шепнул Налимов, что скорее всего означало согласие слушать дальше.

Следующие полчаса он молчаливо внимал ее речам. Поначалу, правда, улыбался. Потом в его глазах мелькнул интерес, потом он как-то весь подобрался на стуле (как определила для себя Алена, принял деловую позу), а под конец ее пламенной речи на его щеках заиграл румянец. О чем это говорило, она не знала.

Впрочем, долго мучиться в догадках не пришлось Налимов хлопнул ладонью по столу, воскликнув совсем по-мальчишески:

— Круто придумано!

— Да, но есть обстоятельства… — Она не желала столь легкой победы.

Легкие победы обманчивы.

— Я понимаю, понимаю. — Он слегка нахмурился видимо, прикидывая в уме, какие могут быть обстоятельства. Поскольку Алена и сама пока не знала какие, то предоставила право ему предполагать все, что придет в голову.

Он хмурился недолго, потом взглянул на нее с уважением и продолжил:

— Я кое-что слышал о гибели этого телеведущего. Пока все сходится с вашими доводами. Да и, кроме этого, на Горина можно навесить обвинений, как подарков на новогоднюю елку. И все еще мало покажется. Небось слышали историю с его племянником, который в пьяном виде задавил ребенка? Ведь дело так и заняли, хотя даже были свидетели. Но что слова десятка прохожих против родственных уз самого Горина?! Нет, это замечательно, столкнуть нас лбами!

Глаза у собеседника блеснули азартом, а Алене стало грустно. Она вдруг поняла, что Налимову — человеку, который так трогательно рассказывает о своем любимом деле, которого она сама уважает, — этому человеку просто плевать на то, что какой-то пьяный племянник походя убил ребенка. Ему плевать на мать этого ребенка, которая, кроме бесконечного горя, всю жизнь будет страдать от сознания того, что убийца ее малыша не понес наказания за свое преступление. Плевать Налимову и на тот страх перед вседозволенностью имущих, который испытывают простые люди, когда вспоминают эту и еще десятки похожих историй. Налимову безразлична судьба погибшего ребенка, так и не узнавшего, что такое жизнь.

Этому умному «последнему романтику прогресса» (как его успела уже окрестить Алена) плевать и на гибель Титова. Все эти человеческие трагедии для него лишь факты, которые он сможет бросить в лицо Горину перед публикой. И этот человек стремится в политику. Он желает управлять людьми. Вернее, не людьми. Для него люди — бездушный электорат, который отдаст или не отдаст свои голоса за его партию на выборах. «А может, он прав? Ведь именно мы — электорат — позволяем считать себя таковым? Господи! Куда я лезу?!»

Ей стало тошно. Тошно от разочарования. Поэтому она страшно обрадовалась, когда Налимова неожиданно позвали не то встречать, не то провожать какого-то знатного гостя. Она досчитала до десяти, чтобы ее уход не показался стремительным бегством, и быстро выскочила в общий зал. На прощание Аркадий Яковлевич обещал связаться с ней в понедельник, дабы обсудить подробности предстоящего эфира. Судя по всему, доказательства причастности Горина к фирме «Дом» для него не составляли проблемы. На его долю выпадало уговорить до понедельника своих лидеров принять участие в скандальном телепроекте. Судя по тому энтузиазму, с которым он вылетел за дверь, сделает он это незамедлительно.

Но Алену все это перестало развлекать. Собственное участие в организации передачи хотелось побыстрее замять, потому что десять минут назад она отчетливо поняла, что нечаянно вторглась на запретную территорию. Ей тут не место. В ее душе пока еще сохранилось сострадание к ближнему, она все еще думает о людях как о людях, а не расценивает их с позиции полезных пешек в игре. Ей все еще интересны человеческие судьбы.