Тревожная весна 45-го - Валерий Георгиевич Шарапов

но в нем лежала только ветошь.

— А может, он побоялся, что машину обнаружат, и припрятал золото где-то рядом? — предположил старлей.

— Запросто, — без энтузиазма отозвался Александр. — Если закладка рядом, мы ее найдем. А если где-то дальше, придется серьезно прочесывать лес.

— И что же мы предпримем?

— Ближайшую округу мы, конечно, осмотрим, — поднялся Васильков. — А вообще я думаю так: главарь хорошо подготовился к отъезду из Москвы, а потому следует ждать его появления.

* * *

По приказу Василькова служебную легковушку и полуторку отогнали подальше от неприметного поворота. Местность вокруг немецкого автомобиля он проверил сам, осторожно пройдясь по спирали до удаления сорок — сорок пять шагов.

Увы, в подлеске и кустарнике ничего найти не удалось.

Впрочем, хоть Александр и прошелся по округе, про себя версию Ефима Баранца всерьез не воспринял. Главаря до определенной поры что-то удерживало в Москве. И это «что-то» было настолько для него важным, что он прилично рисковал, оттягивая момент отъезда. Ну а золото матерый преступник, скорее всего, намеревался забрать в последний момент или же хорошенько его припрятал до лучших времен. В любом случае, все пути к похищенному золоту вели через главаря.

— Живьем, товарищи. Только живьем, — проверяя назначенные огневые точки, повторял Васильков. — Сначала громкий и четкий приказ сдаться. В случае неповиновения — предупредительная очередь поверх головы.

Главаря он ожидал со стороны дороги. Тем не менее, бойцов расположил вокруг автомобиля. «Wanderer» заново забросали ветками, поправили, как было изначально. Затем Александр лично назначил место каждому бойцу, указал сектор обзора, помог с маскировкой.

И, устроившись под кустом рядом с коллегой из МУРа, принялся ждать…

* * *

В районе одиннадцати часов со стороны дороги послышались приглушенные мужские голоса. Кто-то шел вдоль колеи, в точности повторяя путь муровцев и бойцов НКВД.

Приготовив оружие, засада замерла…

Голоса приближались. Вскоре, раздвинув кусты, на дороге появились двое. Пятидесятилетний мужчина в ладно сшитом темном костюме шел налегке. За ним шагал молодой парень в светлой рубашке. На согнутой правой руке он нес пиджак, на левом плече его висел выгоревший на солнце армейский вещмешок.

— Ничего-ничего. Обоснуемся на новом месте и заживем, — приглушенно приговаривал первый. — Захочешь, подыщу тебе нормальную работу. Или учиться пойдешь в университет.

— Выучиться бы неплохо, — отвечал парень. — Я только не понимаю, для чего такая спешка?

— Это он, — прошептал Баранец.

— Вижу. Сиди здесь, — ответил Васильков и ужом прошмыгнул на соседнюю позицию.

Когда до лежащих в засаде бойцов оставалось шагов двадцать, сержант крикнул:

— Стоять! Руки вверх!

Неизвестные бросились на землю.

— Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Приказываю бросить оружие и сдаться!

В ответ прозвучал пистолетный выстрел.

— Отец, ты же обещал! — послышался надрывный голос молодого парня.

Слова заглушила автоматная очередь. Пули защелкали по стволам деревьев, сверху посыпалась листва и мелкие ветки. Несколько бойцов короткими перебежками обходили незнакомцев слева и справа.

Пистолет выстрелил еще дважды.

— Отец!

— Антон, я им живым не сдамся!

Автоматы ударили сразу с трех точек. Бойцы по-прежнему стреляли поверх голов, стараясь не задеть лежащих на земле людей.

Внезапно молодой вскочил и, пригнувшись, побежал прочь. Его мелькавшая за деревьями белая рубашка была хорошо видна.

— Прекратить огонь! — крикнул Васильков.

Перекатившись за ближайшее дерево, он поднял на секунду голову и, почти не целясь, выстрелил.

Вскрикнув, парень упал.

— Антон! — крикнул пожилой.

Парень не откликался.

Несколько долгих секунд в лесу было тихо.

И вдруг снова щелкнул пистолетный выстрел.

— Черт… — прошептал Васильков. — Неужели застрелился?..

Он медленно поднялся в полный рост и направился в сторону неизвестных.

Антон оказался жив — пуля, как и задумал Александр, задела широкую мышцу левого бедра, не причинив серьезного вреда. Правда, ранение было болезненным, и к тому же при падении парень сильно приложился головой о землю.

С его отцом — главарем банды — дело обстояло намного хуже. Он лежал, уткнувшись лицом в траву, правая ладонь сжимала потертый «браунинг». Из небольшого отверстия в правом виске крупными каплями стекала темная кровь.

Когда Васильков взял его запястье, сердце главаря еще слабо билось. Через минуту пульс пропал.

Глава девятнадцатая

Москва

15 июля 1945 года.

В районе полудня муровцы и бойцы НКВД отправились в обратный путь.

Служебная легковушка ехала первой. Рядом с Петром Степановичем сидел хмурый Васильков. На заднем сиденье расположились два бойца с автоматами, охранявшие раненого Антона. На ноге у него была бинтовая повязка, руки были спутаны веревкой. По испачканному лицу текли слезы.

Следующим трясся на кочках неровной дороги немецкий «Wanderer», управлял которым Ефим Баранец. Все приготовленные для дальней поездки вещи оставались на месте: фибровый чемодан, канистра, хромовые сапоги.

Замыкала колонну полуторка. В ее кузове на узких лавках сидели солдаты, у заднего борта лежало бездыханное тело Казимира.

У моста колонна остановилась и подобрала Бойко с бойцами.

— Взяли главаря? — воодушевленно спросил он Ефима. — Мимо нас несколько грузовых на остров проехало. Мы не стали тормозить — на вас понадеялись.

Нажав педаль газа, Баранец расстроенным голосом поведал:

— Застрелился, гад. Мы не успели ничего сделать. Крепкий попался орешек… С ним еще сынок был, убежать хотел, но Васильков его аккуратно в ногу подстрелил. В общем, взяли сынка, только он, похоже, не в курсе папашиных дел.

Олесь тоже сник.

— А я уж думал, все, закончили с этим делом. Вот черт… Теперь вся надежда на Харитоныча.

* * *

Спустя сорок минут колонна остановилась у парадного подъезда Управления московского уголовного розыска. Пока выгружались, из кабинета примчались Старцев и остальные сотрудники группы.

Первым делом Иван кинулся к фронтовому товарищу.

— С Валентиной все в порядке. Освободили и отвезли в общежитие. На ней ни царапинки, только перенервничала.

— Фух, — выдохнул Васильков. — Спасибо, дружище. Только вот мне тебя обрадовать нечем.

— Выкладывай. Мы уже тут извелись. Надо у начальства рации пробивать, чтоб оперативно переговариваться.

Бойко с Баранцом тем временем опустили задний борт полуторки. Все сгрудились у открытого кузова.

— Колоритный типаж. Такого трудно не узнать, — проговорил Иван. — Значит, тайну золота он унес с собой?

— Выходит, так, — сказал Александр с нотками вины в голосе. — Он нас и близко к себе не подпустил. Как увидел, что автоматчики окружают, так и загнал себе пулю в лоб. Ни секунды не дал на размышление.

— Понятно.

— У вас, значит, тоже осечка?

Старцев заметил, как два бойца помогли вылезти из машины раненому молодому человеку.

— Тоже осечка… А это кто еще?

— Сын его, Антон. Шел вместе с отцом к спрятанной в лесу машине. Я хотел с ним поговорить по дороге, но он сильно расстроен смертью