Утопая в звёздах - Анастасия Дебра

на те, что были в альбомах для скрэпбукинга, я скучал по Пикси. Я скучал по ней каждый день. И чувствовал, как далеко мы друг от друга.

Глава 31

Гейз

Я был примерно в полутора часах езды от квартиры, в которой жил, но мне казалось, что это целая вечность. Пробуждение в новом доме и спальне разозлило меня. Потому что, несмотря на то, что Брюс ублюдок, казалось, что моя нынешняя жизнь позаимствована у кого-то другого. Я не знал, как выразить эти чувства.

Мне не хотелось вести себя, как придурок, с этими людьми, но в каком-то смысле именно им я и был. Я хотел доказать им, что я другой. Что они могут дать мне одежду и все остальное, но это не значит, что я впишусь в их семью.

Это было бессмысленно. Я ощущал предательство Пикси при каждом вдохе и выдохе, а ведь это было огромной частью моего выздоровления. На встречах с психотерапевтом и психологом я чувствовал себя подопытным.

Буратоны не нарушали мое личное пространство и относились ко мне с пониманием. Но даже это выводило меня из себя. Однажды поздно вечером в среду я собрал сумку и вышел через французские двери. Я собирался пойти домой пешком. Посмотреть, что к чему. Там, где было мое место.

Но почувствовал запах сигаретного дыма и чуть не обделался, когда в ночи услышал мягкий шепот Остина:

– Привет.

– Блин, чувак. Какого черта?

Я отошел от него, и из-за моих шагов включились индикаторы движения. Внезапно мы с ним оказались под прожекторами, подобно сбежавшим заключенным.

Он схватил меня за плечо и потащил в тень. Только красный уголек сигареты выдавал нас. Он тут же бросил ее на землю и растоптал.

– Я курю, – констатировал он очевидное. – Почему ты так напрягся?

Мои глаза привыкли к темноте, когда индикатор безопасности погас из-за отсутствия движения.

– Мне просто… нужно кое-что посмотреть. – Я оглянулся через плечо на подъездную дорожку.

– Хорошо. Тебя подвезти? – Он отпустил мою руку.

Несколько мгновений я пристально смотрел на него. Я ведь пытался сбежать. Он не должен был помогать мне. С другой стороны, чувак, который красил ногти лаком, вероятно, привык делать то, чего от него не ожидали.

– А ты не собираешься сдать меня своим родителям?

Я прищурился, пытаясь понять его мотивы.

– Не-а. У меня бессонница, и иногда им не обязательно все знать. – Он сунул пачку сигарет в карман серых спортивных штанов. Позвенел какими-то ключами, затем вытащил их. – Серьезно. Куда ты собрался?

В чертовски долгую прогулку от Покипси до моей городской квартиры. Ну, чьей-то городской квартиры. Теперь я был выносливее, чем раньше, но вероятно, пришлось бы спать на улице. А было холодно.

– Хорошо. Но, черт возьми, не пытайся обмануть меня, привезти обратно и сдать или что-то в этом роде.

Кривая улыбка Остина успокаивала.

– Дорогой, я не люблю подставлять людей.

Он кивнул в сторону тротуара, где была припаркована его машина. Я последовал за ним, мы шли по периметру подъездной дорожки, чтобы свет не включился снова.

Когда мы открыли двери машины, он снова прошептал:

– Пока не закрывай. У папы ультракрутой слух. Думаю, его укусил радиоактивный слуховой аппарат, когда он был ребенком, или что-то в этом роде.

– Ты не в первый раз убегаешь тайком.

Невозможно так хорошо водить с выключенными фарами, если не делать этого регулярно.

– Как я уже сказал, мне не спится. – Когда мы проехали примерно квартал, Остин закрыл свою дверь, я сделал то же самое. – Куда едем?

– Я хочу домой, поэтому в город. – Я повернулся, чтобы посмотреть на его реакцию, но его лицо было бесстрастным. – Пожалуйста.

* * *

Проехав примерно полпути, Остин свернул на заправку. Первую половину дороги я в основном молчал. Я вышел и встал рядом с ним, пока он заправлялся.

– Так почему именно сегодня? Что тебя так разозлило?

Остин посмотрел на цифровые показания на дисплее.

– На самом деле ничего. Вообще-то, твоя семья милая и все такое, но у меня была… другая жизнь, понимаешь?

Я огляделся вокруг. Место было довольно пустынным. Мы видели продавца в магазине.

– Ага. Не могу представить, чтобы меня поселили в чужом доме. Прямо после больницы. – Насос отключился, бак наполнился. – Ты голоден? Тут есть закусочная, они работают круглосуточно. Я чертовски проголодался.

– Нет, не хочу.

В моем животе громко заурчало.

– Уверен? Потому что, мне кажется, ты похож на голодного Винни-Пуха. – Он приподнял одну бровь.

– У меня нет наличных.

– За мой счет. Я угощаю.

Мы оба вернулись в машину.

– Я не люблю быть нахлебником.

Может быть, это и было причиной, по которой я решил сбежать. Очевидно. Это и Пикси, конечно. Я нужен ей. И в этот момент я вспомнил все, что, по рассказам людей, произошло. У меня снова защемило в груди. Я не знал, как быть самим собой без нее.

– Заплатишь в следующий раз.

Он переключил передачу.

Сделка казалась дерьмовой, я же сбегал, но в животе снова заурчало, и я решил, что надо бы согласиться.

Закусочная была светлее и больше, чем я ожидал. Народу немного, однако же в половине четвертого ночи здесь обедало человек десять.

Остин сделал заказ, будто нас не двое, а минимум четверо. Французские тосты, яйца, блинчики, картофельные оладьи, маффины и сок.

Когда мы приступили к еде, Остин дал мне возможность все объяснить.

– К кому ты бежишь?

Такой простой вопрос. Было в этом парне что-то теплое. Он заслуживал доверия.

– К кое-кому.

Мне не хотелось вдаваться в подробности, сидя в закусочной.

– Расскажи мне о ней.

Он отправил в рот большой кусок французского тоста.

Я вздохнул. Взвесил все плюсы и минусы, пытаясь решить, поделиться ли с ним своими мыслями. Может быть, было бы неплохо с кем-то поговорить об этом.

– Ну, у меня есть подруга.

– Я так и думал. – Он мягко улыбнулся мне.

– Мы жили друг напротив друга, и мы просто… не знаю. Были лучшими друзьями. Но не только. Мы были семьей. Нет, она просто моя. И мне ее не хватает. Она знала обо мне то, что я ото всех скрывал. Не знаю, что произошло, но она рассказала об этом всем. Изменила все, что у нас было. Она предала меня, но я все равно хочу ее увидеть.

– Она испытывает к тебе то же самое?

Он разрезал маффин пополам.

– Я думал, что да. Но знаешь, когда кто-то раскрывает твой самый сокровенный секрет, трудно понять, на чьей он стороне.

Я взял половину