Горячая "холодная война". Юг Африки (1960-1990 гг.) - Владимир Шубин

Естественно, что такая позиция Курочкина не нравилась кубинскому командованию в Анголе. Много позже он говорил в этой связи: «Кубинцы “накапали” на меня…»[476]. В беседе с автором генерал хотя и использовал более вежливые слова, но был достаточно откровенен: «Отношения с кубинцами первоначально складывались непросто. Вплоть до того, что через свое руководство в Гаване кубинцы выразили недовольство моей деятельностью, и тогда из Москвы была направлена серьезная комиссия во главе с тогдашним заместителем начальника генерального штаба генералом армии Варенниковым. Эта комиссия (она состояла из 11 человек, прибыла 13 января и провела в Анголе несколько недель) облетела все военные округа, познакомилась с работой наших специалистов и пришла к выводу о том, что я занимаю правильные позиции»[477]. (Именно в это время автору довелось впервые встретиться с Варенниковым и Курочкиным, хотя цель нашего пребывания в Анголе была очень далека от кубино-советских «разногласий», и о ней будет сказано позднее.)

Поездка группы Варенникова в Анголу подробно описана в его мемуарах[478]. По его словам, первоначально при обсуждении в Москве на Политбюро предложения Кастро об отводе войск на север было решено согласиться с ним, но Варенникову было поручено отправиться в Анголу и изучить ситуацию на месте. Там он убедился, что ангольское командование в районе боев, так же, как и «генерал Константин» было против такого предложения. Поэтому ему нужно было найти выход: не осложнять отношений с кубинцами и в то же время не допустить принятия неверных решений. Он сумел это сделать, выступив на встрече с ангольским и кубинским командованием, к удивлению присутствовавших там, в поддержку «мудрой идеи» Фиделя[479], но преобразовал ее в предложение создать несколько эшелонов обороны между линией фронта и районом размещения кубинских сил. Так все смогли «сохранить лицо», и по словам Варенникова, Рискет сказал ему: «Я знал, что все, как всегда, закончится благополучно. Советские товарищи могут найти выход даже там, где его нет»[480].

За этими событиями последовало приглашение Фиделя Кастро Курочкину посетить Кубу. «НГШ и министр обороны маршал Устинов лично подтвердили целесообразность такой поездки. Я на Кубе провел много времени [с 7-го по 14 февраля 1984 г.]; кубинцы меня тепло приняли. Фидель сам встретился со мной, и у меня был подробный разговор с Раулем»[481]. Рауль Кастро принял Курочкина на своей даче и даже послал ему потом несколько раз мороженое и сыр. «У него там была хорошая сыроварня».

Курочкин считал, что кубинское командование в Анголе исказило его позицию и его действия в своих докладах в Гавану, но во время его пребывания на Кубе ситуация была прояснена, и сам Фидель сказал «генералу Константину», что он получал неверную информацию[482].

По мнению Курочкина, в этот период кубинцы, находясь в Анголе, старались избегать участия в боевых действиях, в то время как он считал необходимым добиться этого в интересах общего дела. Однако Фидель объяснил ему причину такого положения: «У вас потери, может быть, незаметны, а у нас в маленькой стране потери людей, гибель становятся известны и оказывают большое влияние, поэтому мы действительно стремимся избежать потерь в Анголе»[483]. На встрече с Курочкиным, состоявшейся 12 февраля 1984 г., Кастро отметил, что проблемы Анголы были более политические, чем военные, и высказал свою озабоченность: «Ангола за нашими спинами начала вести переговоры с США и ЮАР»[484]. Он сослался на свое письмо душ Сайтушу, в котором кубинский лидер подчеркнул, что, как только ЮАР начнет выводить войска из Намибии, Гавана немедленно определит сроки вывода кубинских войск из Анголы[485]. По мнению Фиделя, тогда было не самое подходящее время для переговоров: «Мы наращиваем силы, и переговоры могли бы быть начаты в более подходящих условиях.

Тогда мы имели бы уже МиГ-23, [ЗРК] “Квадрат”, значительно была бы укреплена ПВО. Через полгода-год значительно выгоднее было бы проводить переговоры.

Фидель Кастро и генерал Курочкин, Гавана.

Фото из архива Союза ветеранов Анголы

Еще тогда, когда ЮАР атаковала Кувелай, нужно было прекратить переговоры, как это уже было после атаки на Кангамбу…

Мы отправили в Анголу еще 10 тыс. человек… мы обратились с просьбой к СССР о срочных дополнительных поставках оружия, танков и МиГ-23, мы отправили часть оружия из Кубы. И вот после всего этого правительство НРА решило вести переговоры… Чего они хотят? Заключить мир с ЮАР, а нас оставить вести борьбу с УНИТА?

В этом случае меняется характер нашей миссии в НРА. Она не будет оправданной, так как наше теперешнее присутствие пользуется симпатией, но с уходом ЮАР из Намибии наша борьба против УНИТА подорвет престиж Кубы.

Это уже будет вмешательство во внутренние дела, а мы не колонизаторы»[486].

Фидель Кастро довольно откровенно говорил: «Это не 1975 год. Мы спасем Анголу, разгромим УНИТА. А где уверенность, что не повторится такая же история, как с Египтом, Сомали, Мозамбиком?… Мы можем выиграть войну, а после этого явятся западные страны, дадут 2–3 миллиарда долларов и подкупят Анголу»[487].

Рауль Кастро добавил еще более горькие (и вряд ли справедливые) слова: «Они уже продали СВАПО и АНК. А сейчас торгуют нашими войсками»[488]. Действительно, появившиеся слухи о том, что Луанда обсуждает будущее кубинского контингента без участия Гаваны, были весьма болезненны для Фиделя и Рауля. Однако на двухсторонней встрече на высшем уровне ангольцы настаивали, что вопрос о выводе кубинских войск в переговорах с американцами не обсуждался[489]. Тем не менее несколько месяцев спустя Честер Крокер, руководивший африканскими делами в госдепартаменте при администрации Рейгана, вновь настаивал на «увязке» между независимостью Намибии и выводом кубинцев, заняв жесткую позицию, что завело переговоры в тупик[490].