Ливонское зерцало - Сергей Михайлович Зайцев
Шрифт:
Интервал:
Она и есть Blindekuh, коли всего этого не видит, не понимает.
А Мартина — молодая! У Мартины вся жизнь впереди. И не нищая она, хотя и не богачка. Есть уже в чём под венец пойти. И зеркальце есть, чтобы молодость свою увидеть, увидеть милые глаза. И головушка умная есть. Чем не сокровище!.. Осталось только серебра подсобрать для монисто. И соберёт, во всём себе откажет. Кушать будет совсем мало.
Да много ли ей нужно? Старой корочкой хлеба, отнятой у ворон, и диким луком может быть сыта.
— Мартина! Добрый друг!.. — это была госпожа Ангелика, голос её взволнованно дрожал. — Я знаю, что ты здесь, Мартина. Зачем ты запёрлась?
Глава 29
Сила растёт в саду терпения
ак-то утром Николаус встретил в каминном зале Удо — совершенно трезвого, свежего, прибранного и весёлого. Трудно было Николаусу скрыть удивление, ибо обычно в это время Удо либо спал, либо после очередного кутежа с кем-нибудь из ландскнехтов был хмур, молчалив и страдал похмельем. Но в этот день всё обстояло иначе. Николаус подумал, что, возможно, старый барон подыскал наконец к сыну ключик и нашёл те слова, что Удо за плеском вина и шипением пивной пены услышал. Не иначе, Николаус был близок к истине, поскольку о старом Аттендорне Удо сразу и заговорил:
— Отец был прав, когда сказал, что Николаус и Ангелика — птицы с одной ветки.
Николаус сделал приветливое лицо.
— Я не знаю, что он имел в виду, но мне приятно уже то, что имя моё барон произнёс рядом с именем Ангелики. Однако ты уже встал, Удо? В такую рань?..
Последние слова, прозвучавшие как подтрунивание, Удо пропустил мимо ушей.
— Отец имел в виду, что вас с Ангеликой не отогнать от сундуков с книгами.
Николаус обречённо развёл руками:
— Ничего не могу поделать с собой. Мне любопытно, что написано в книгах, и приятно общество твоей сестры, хотя она удостаивает меня своим обществом редко.
— А между тем время убить можно веселее и с пользой, — Удо пролистнул какой-то фолиант, захлопнул его и небрежно бросил в чрево сундука; от этого высоко взметнулась книжная пыль, хорошо видимая в косых лучах утреннего солнца. — Например... Например... — он задумался. — Да вот, не далее чем вчера отец велел поднатаскать тебя в фехтовании, Николаус, велел показать пару приёмов боя на мечах.
Николаус с учтивостью склонил голову:
— Я рад, конечно, что дядя Ульрих проявляет заботу. Любая наука мне будет впрок.
Удо дружески похлопал его по плечу:
— Не говори так, мой добрый Николаус. Никому ещё наука не пошла впрок. Но уметь меч держать в наши времена не повредит.
— А у меня и меча-то с собой нет, — как бы в растерянности заметил Николаус.
— И у меня нет. Но это не беда, — Удо оглянулся и позвал: — Хинрик!.. Хинрик!.. — он подмигнул Николаусу. — Я знаю, что он где-то поблизости. Хинрик всегда где-то поблизости. Порою — как тень.
— На этот раз — нет, — усомнился Николаус.
Удо, всё озираясь, усмехнулся какой-то мысли.
— Хинрик!.. Пива хочешь?
— Я здесь, господин, — живо откликнулся слуга, показываясь из-за колонны, поддерживающей галерею.
— Хитёр, да прост!.. — вскинул брови Николаус.
— Принеси нам мечи, Хинрик. Самые простые. Впрочем, какие найдёшь.
Пока быстроногий Хинрик бегал за мечами, Удо велел слугам передвинуть стол в угол зала и убрать лишние стулья. Слуги выполнили его распоряжения безмолвно и расторопно.
Не прошло и пяти минут, как Хинрик притащил два коротких ландскнехтских меча для ближнего боя, или иначе для «кошачьих свалок» — именно так наёмники со свойственным им грубоватым юмором называли противоборство противников в тесноте и давке большого сражения. А уж коли сражение в тесном пространстве именовалось ими «кошачьей свалкой», то меч, незаменимый в таком сражении, был у них Katzbalger — то есть «кошкодёр»[58].
— Хороший меч! — взвесил Удо оружие в руке. — Ты готов, Николаус?
Николаус вытащил из ножен другой меч и, пожав плечами, стал напротив Удо:
— Начинай, конечно. Но не очень-то напирай. Я давно не держал в руках оружия.
Удо самодовольно улыбнулся:
— Ну, тогда держись, купец...
И он пошёл в наступление. Сначала осторожно пошёл, как бы прощупывая оборону противника, составляя мнение об умении Николауса управляться с мечом. Удо делал короткий шаг вперёд, потом выпад и только затем левую ногу приставлял к правой. Следовал новый шаг, новый выпад, и опять левая нога приставлялась к правой. Ноги Удо были слегка согнуты в коленях, что придавало ему устойчивости.
Николаус, впечатлённый грамотным наступлением, в нерешительности отступал. И хотя клинок Удо, нацеленный ему в грудь или в живот, он отбивал вовремя, но делал это как бы неуверенной рукой — то чересчур широко замахиваясь и ударяя изо всех сил, то ударяя недостаточно сильно, рискуя пропустить опасный удар.
Однако Удо всё же похвалил Николауса:
— Кое-что ты ещё помнишь! Не забыл наши детские схватки...
— Когда это было! — скромничал Николаус. — Я и слова-то такого не помню — схватки...
— Очень важно: постоянно быть начеку и следить за своими ногами, — поучал Удо. — Не увлекаться в нападении и не паниковать в отступлении — это половина
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!