Колдун 2 - Кай Вэрди

Вернувшись в цех, Мишка все пытался понять, куда его тянет. Прикинул направление. Получалось, что тянет куда-то в сторону Воронежа или Сталинграда… Но только дальше, гораздо дальше… А вот куда — этого он понять никак не мог.

Задумался Мишка настолько глубоко, что даже не услышал, как к нему подошел Михалыч. От похлопывания по плечу парень аж подпрыгнул.

— Слышь, паря… Чего этому-то… — бригадир неопределенно махнул головой в сторону выхода из цеха, — надо-то было, ась?

— Уф, Михалыч… Ты меня когда-нибудь заикой оставишь, — узрев перед собой бригадира, схватился Мишка за грудь. — Ты чего подкрадываешься-то?

— А ты чегой-то пуганый-то такой сделался, ась? Нешто ирод энтот тебя так напугал? Дак ты тока скажи, мы с робятами его того… этого… сами так напугаем, что он и дорогу сюды позабудет напрочь, — бригадир снизу вверх беспокойно заглядывал в глаза парню. — Обидел он тебя? Ты тока скажи, дак мы быстренько…

— Ты про Петра? — нахмурился Мишка. — А чего это он вдруг иродом-то сделался? То первым мастером в цеху был, в пример ты его всем ставил, а тут вдруг иродом стал? С чего бы?

— Дык… Ты ж его видел! — возмутился Михалыч, всплеснув руками. — Да разве ж энто человек таперя? Нет, паря, ты от него подальше держися, не быть добру с им-то рядом… Пропащий он человек таперя, паря, вовсе пропащий…

— По-твоему выходит, что ежели человек заболел, ежели проблема у него, так он уж и пропал вовсе? — склонив голову и сверля бригадира тяжелым взглядом, вкрадчиво заговорил Мишка. — А помочь человеку ты не пробовал, а, Михалыч? Или узнать, что у него на душе и в жизни происходит? Нет? Конечно, а зачем такие сложности? Это же разговорить человека надо, потом помочь ему попытаться, потом еще и переживать за него… Гораздо проще заклеймить его иродом и вычеркнуть из своей насквозь благополучной жизни, так? — махнув рукой, парень отвернулся от бригадира обратно к станку. — Не хочу я с тобой после того разговаривать. Ступай себе откуда пришел.

— Да ты хоть знаешь, чего он сотворил-то?! — аж задохнулся от возмущения бригадир. — Это что, скажи мне! Это нормальный человек?

— А ты хоть знаешь, из-за чего? — резко развернувшись, вызверился на него Мишка. — Ты навестил его хоть раз? Или подошел, спросил, чего с ним? Может, случилось чего у человека? Нет, зачем?! Мы сразу его заклеймим! И с глаз долой, чтоб нежную душу не тревожил!

— А ты что же, предлагаешь обратно его что ли взять? Он же психованный! — взмахнул руками Михалыч, выпучив на Мишку глаза. — Ты ж сам пострадал из-за него!

— Я? — округлил глаза Мишка. — Ну-ка расскажи мне, Михалыч, когда это я пострадал? С чего ты взял-то?

— А то нет… — пробурчал бригадир, съеживаясь и отступая на шаг. — А чегой-то он тебя куды-то волочил? — вспомнив про Мишкину «прогулку» с Петром, он снова перешел в наступление. — Нешто хочешь, чтоб он сызнова рядом с тобой работал?

— Хочу! — кивнул Мишка. — Такого человека еще поискать! А проблемы его мы решим. Попытаемся хотя бы. А о чем мы с ним беседовали, то тебе ни к чему знать. Возвертай Петра обратно! Слышь, Михалыч, чего хочешь делай, но Петька завтрева вон там стоять должен, понял?

— А чегой-то ты энто тут раскомандовался-то, ась? — прищурился на него бригадир, отступая. — Чего раскомандовался-то?

— А не вернешь завтра Петра, так я к начальнику цеха пойду! — делая шаг навстречу Михалычу и вытирая руки ветошью, стал угрожающе надвигаться на него Мишка. — И расскажу ему, как ты лучшего мастера цеха с работы выживаешь! Не по нраву тебе Петр? А мне вот по нраву! И мастера, ему равного, я тут еще не видал!

— Чегой-то ты разорался-то? — отступая спиной вперед, замахал на него руками Михалыч. — Чего орешь, точно режут тебя? Сдался тебе тот Петька! Нету его — и не надоть! И без него справимся!

— Я тоже думаю, что Петра вернуть нужно, — раздался сбоку от Михалыча еще один голос. Бригадир, повернув голову, встретился с насупленным взглядом молодого парня, Димки, работавшего неподалеку от Мишки и подошедшего посмотреть, чего бригадир к соседу прицепился. — Хоть и тяжелый он человек, да мастер и впрямь годный. Возвертай его обратно, Михалыч!

— Про Петьку что ль разговор-то? — встрял еще один любопытный, Гришка, работавший неподалеку. — Конечно, вернуть надобно его. Уж больно мужик рукастый. А ты чего, уволить что ль его удумал, дятел? Я тебе ща уволю!

— Кого уволить? Чего вы тут разорались-то? — подошел и старожил цеха, дед Степан, вытиравший руки ветошью.

— Дак этот дятел Петьку уволить захотел! — возмущенно взмахнул руками Гришка.

— Энто какого Петьку? — нахмурился дед Степан.

— А энто вот евойного соседа, высокого такого, на деревяшке который, — размахивая руками, будто рисуя в воздухе Петра, кричал Гришка, стараясь переорать звук работавших станков, чтобы все собиравшиеся вокруг них рабочие слышали. — Вот Миха и заступился за него!

— А! Бирюка, что ль? — пожевав губами, уточнил дед. Получив в ответ согласный кивок, покачал головой. — Не дело ты задумал, Георгий, не дело. Петьку-то я сам учил. Голова у него дюже хорошо работает, да и руки золотые. И работы он не боится. Возвертай парня взад… А я и гляжу — не видать Петра чегой-то… Думал, в отпуске он, а тута вон чё деется-то…

Рабочие, обступившие бригадира плотным кругом, загалдели и возмущенно замахали руками на него. Михалыч пытался что-то им объяснить, рассказать… Куда там! Ему рта раскрыть не дали, требуя немедленного возвращения мастера в цех. Наконец, махнув рукой, Михалыч, расталкивая рабочих, выбрался из плотного кольца и едва не бегом бросился из цеха. Погалдев еще минут пять, мужики дружной кучкой направились к курилке, обкурить новость и выработать план действий по возвращению Петра на работу.

Вечером, выходя одним из последних с завода — опять проваландался сколько времени, а норму никто не отменял — Мишка увидел собравшуюся чуть в стороне от проходной толпу галдящих и размахивавших руками мужиков. Не желая встревать в очередное приключение, он тихонько, вдоль стены, отчаянно желая с ней слиться