Зюзюка и другие - Екатерина Вильмонт

– Да нет пока...

– У меня на семь часов заказан столик в ресторане.

– Зачем в ресторане?

– Ну, тут принято. И потом, это очень хороший ресторан, ядумала, вам будет приятно и интересно.

– Ну конечно, Адечка. Скажи мне, зачем ты нос переделала?

– Захотелось... А разве так не лучше?

– Ты мне и с тем носом нравилась. Это твой женишок захотел?

– Нет, я сама... Мне казалось, если я изменю лицо, то ижизнь как-то изменится.... Мама, ты скажи Стаське, что свадьбы не будет, ладно?

– Почему ты сама ей не скажешь?

– Я ее боюсь. У нее такие глаза... враждебные, недобрые... Ябоюсь, она будет торжествовать.

– Ну, это вряд ли... По-моему, лучше тебе ей сказать. Вотпойди сейчас к ней и скажи. Как мать дочери. Надо же вам самим учитьсяразговаривать друг с другом.

– Ты думаешь?

– Я уверена. Иди-иди, не бойся! А я пока тоже душ приму.

– Мамочка, дай я тебя поцелую.

Она прижалась ко мне, уткнулась носом в шею, как в детстве.

– Господи, мамочка, прости меня, дуру набитую.

– Я-то прощу... Считай, уже простила.

– А она не простит? – вскинулась Адька.

– Ее прощение так легко не получишь, но пытаться все равнонадо.

Что-то мне все это не нравится. Дом, конечно, офигительный,и зеленые холмы за окном. Мое окошко как раз на холмы выходит, красиво. НоМамалыга уж очень жалкая какая-то, и жениха пока не наблюдается. Хотя досвадьбы совсем мало времени осталось. Неужто слинял? Нет, не может такого быть!Но даже если не слинял и все состоится, с такой жалкой теткой мне всоревнование вступать совсем неинтересно. На тех фотках она красивая, гордаябыла, словом, жар-птица, а тут моська какая-то...

В дверь постучали. И сразу она заглянула. Точь-в-точьмоська, побитая моська.

– Стасечка, можно к тебе?

– Заходи!

– Стасечка, ты не против, я заказала сегодня столик вресторане...

– Нет, не против!

– Ты уже была когда-нибудь в ресторане?

– Ну и вопросик, обхохочешься! Конечно была, сколько раз. ВМоскве сейчас рестораны на каждом шагу.

– А с кем ты бываешь в ресторанах?

– Да мало ли... С Лёкой, с Герой, с девчонками иногда ходим,с мужчинами...

– С какими мужчинами? – побледнела она.

Три ха-ха!

– С разными, ну то есть нежадными.

Она еще больше позеленела, просто можно сказать в цветхолмов. Я уж открыла было рот спросить, состоится ли свадьба, но она тут задалавопрос:

– Скажи мне, а как мама себя чувствует?

– Что это вдруг ты заинтересовалась?

– Стася, пожалуйста, не надо, я и так прекрасно сознаю своювину перед вами... И, поверь, мне тоже нелегко...

– Допустим. А жених твой где?

– Он... уехал.

– Насовсем?

– Да, – еле слышно призналась она.

В этот момент я ее ненавидела. Ненавидела люто. У менявнутри был кипящий лед. Все, чем я жила в последние месяцы, все, из-за чего ястолько пакости схавала, рухнуло в один миг! И опять из-за нее! Но в этотмомент раздался Лёкин голос:

– Девочки, вы тут?

Мамалыга понеслась ей навстречу.

– Мамочка, ты же хотела отдохнуть!

– Не хочу отдыхать, я вдруг кошмарно проголодалась! Хотеласъесть банан, а потом передумала. Уже четверть седьмого, у нас ведь ужин вресторане намечается...

– Да, да, конечно! Мама, посмотри, вот тут Стаськина ванная,тут кладовая, тут мой офис, а там спальня и моя ванная.

Лёка ахала, восхищалась, а я все это уже видела. Спальня унее будь здоров, огромная, оттуда вход в гардеробную и в ванную. И в спальне ив ванной часть потолка стеклянная, это клево! И во всех ванных комнатах по двераковины. Ну в одной понятно – для мужа и жены, но в остальных-то зачем?Для выводка деток? Наконец экскурсия закончилась. Лёка вся разрумянилась, рададо смерти, что у дорогой дочки дом такой нехилый...

– Ну, девочки, я пошла одеваться, – заявилаЛёка. – Адя, а ресторан далеко?

– Да нет, совсем близко.

– Пешком пойдем?

– Что ты, мама! Здесь пешком никуда не дойдешь, если ты немарафонец.

– Значит, можно надеть каблуки? А кстати, как надоодеваться?

– Ну, поскольку сегодня суббота, лучше не в джинсы...

Значит, надену джинсы, решила я, хоть и понимала, что этоглупо.

Я ничего не понимаю. Стаська ведет себя так, будто онаглубоко чем-то разочарована. Но чем? Она же еще ничего не видела здесь. Или онаждала, что у матери в Америке дом как у голливудской звезды, с бассейном иштатом прислуги? Вряд ли, она же видела фотографии. Или дело в свадьбе? Да нет,и это вряд ли... Скорее, она могла бы торжествовать, что мать наказана за своигрехи... Или все-таки она ждала чего-то именно от свадьбы? Или... Нет, об этомя даже думать не желаю. Не может такого быть! Но... И вдруг со мной случилосьто, что, как я считала, бывает только в детективных романах – вся картинапоследних месяцев предстала перед мысленным взором в беспощадной, нестерпимойнеприглядности.

Все началось в тот день, когда кто-то привез от Ариадныочередную посылку и очередное приглашение, которое Стаська неожиданно непорвала. И хотя тогда она еще не стремилась в Америку, но приглашение спрятала.А почему? Что изменилось? Может быть, все дело в том, что... Я тогда спросила,кто привез посылку. Она ответила, что какой-то тип, и отвела глаза. Я непридала этому никакого значения. А потом, получив фотографии, она устроилаконцерт с битьем посуды... И на тех фотографиях был Гарик, черт бы его побрал!Может быть, это именно он привез тогда посылку, и глупая девчонка влюбилась внего? А он оказался женихом матери? Боже мой! И что? Она решила материотомстить, отбить у нее жениха или уже мужа? Она вдруг так рьяно занялась своейвнешностью. Но я считала, что в ее возрасте это только естественно –заниматься своей внешностью. Но тогда она чудовище! Я вырастила чудовище? Нет,я вырастила двух чудовищ...

Я вскочила с постели. Сна не было ни в одном глазу. И теперьона разочарована, что ее месть, которую она лелеяла в течение несколькихмесяцев, не удалась? И ей стало скучно? Нет, не может такого быть, я все этопридумала... какой-то жуткий пошлый роман... Но интуиция подсказывала мне, чтоя не ошиблась.