Прости меня - Алекса Мун

ужасное. Еще больше я боюсь того, что Мирон может страдать, и страдать он будет исключительно из-за меня. Весь этот вечер наполнен страхом и беспомощностью. Хочется выть, кричать, крушить все вокруг. Я в настоящей западне в которую загнала сама себя.

Мои бесчисленные попытки дозвониться до Мирона не увенчиваются успехом. Телефон недоступен и когда отчаяние подталкивает меня к краю, к очередному эмоциональному поступку позвонить Янису и выяснить что происходит, добиться от него правды… Внезапно дверной звонок разрушает густую давящую тишину.

Я подлетаю к двери. В дверном глазке вижу темную кучерявую макушку.

Не успевая распахнуть дверь, как мне в ноги с грохотом падает Мирон. Он весь грязный. С него в буквальном смысле сыпется земля. Его грязное лицо разрисовано увечьями и перепачкано грязью и засохшей кровью.

Я опускаюсь на колени и не знаю что делать. Теперь вместо страха, меня накрывает шок.

— Боже… Мирон! — пытаюсь оттянуть его в коридор, чтобы закрыть дверь. — Мирон!

— Я жив, тише… — бурчит он не в силах встать. Он пытается хоть как-то встать, но у него ничего не получается.

— Это он… да? Это Янис с тобой такое сделал? Боже, Мирон! — слезы не контролируемым потоком хлещут по щекам и мне сложно взять эмоции под контроль. — Это моя вина! Мирон! Это моя вина. Я виновата… Прости меня.

Я не знаю что мне делать. Тащить его в ванную или сразу вызывать скорую. По его внешнему виду и состоянию, кажется, он прямо сейчас умрет. Прямо на моих руках.

Его тело представляет собой карту ран и синяков, свидетельство жестокого избиения. Нет никаких сомнений — за это ответственен мой муж.

Мирон пытается что-то сказать, но все слова превращаются в стоны, каждый вздох кажется борьбой за жизнь. Его глаза затуманены болью, но взгляд непоколебим, прикован к моему. На мгновение меня парализует шоком в прямом смысле. Я не могу пошевелиться. Сердце колотится в груди, как бешеный барабан. Эмоции превращаются в коктейль из страха, гнева, но, прежде всего, в отчаянную потребность помочь Мирону.

Я понимаю, что не смогу справиться с ним сам. Мирону нужна профессиональная медицинская помощь, и она необходима ему немедленно.

— Я сейчас позвоню в скорую… не спи, пожалуйста! — вытираю слезы и пытаюсь понять, где мой телефон.

— Не нужно… я сейчас отойду. Помоги мне добраться до ванной…

У меня дрожат пальцы, когда я набираю номер службы экстренной помощи. Голос срывается, когда я пытаюсь объяснить ситуацию…

Пока мы ждем скорую, я стараюсь, чтобы Мирону было комфортно, аккуратно протираю его раны теплой водой и пытаюсь как-то успокоить, но успокаивать нужно меня.

Последующие минуты кажутся вечностью. Каждая секунда — это борьба со страхом, что Мирон «ускользнет» от меня до прибытия медиков. Но он продолжал сражаться, и каждый хриплый вздох — свидетельство его воли к выживанию.

— Все будет хорошо, слышишь? — держу его за руку и шепчу слова поддержки. Молюсь, чтобы он не заснул.

Когда медики наконец стучаться в мою дверь, я облегченно выдыхаю. Они действуют быстро и профессионально. Мирона сгружают на носилки и медбрат серьезным лицом обращается ко мне:

— Что с ним случилось?

— Я не знаю… Но я без всяких вопросов поеду с вами!

***Эта ночь перевернула мою жизнь с ног на голову. Слезы давно высохли, эмоции поутихли, на поверхности лишь остается жестокая реальность и сложный выбор.

Я сижу у больничной койки и смотрю на спящего избитого Мирона. Теперь с ним все в порядке. Ему дали успокоительное, и он спит. Но что произойдет дальше? Если мы останемся вместе, его жизнь будет в опасности всегда. Есть вероятность, что в следующий раз он попросту не сможет дойти до моей двери. Я не хочу для него такой жизни. Я должна его убедить забыть обо мне и уехать.

Самый простой и в то же время самый сложный и действенный способ — это жестоко разбить ему сердце. Но по крайней мере он останется жив.

Я нахожусь на распутье. Нужно принять решение.

Больничная палата представляет собой вакуум тишины, нарушаемый лишь ритмичным звуковым сигналом монитора. Лицо Мирона, когда-то полное жизни и дерзости, теперь бледное и покрыто синяками. И все же, несмотря на все повязки и трубки, я все еще вижу человека, к которому испытываю необъяснимые чувства. Его сила, его храбрость — все это остаётся по-прежнему при нем.

Я думала о нашей совместной жизни. Правда думала. Всерьез представляла нашу любовь и мечты… Теперь все это омрачено опасной реальностью, в которой мы находимся. Наше прошлое наполнено короткими эмоциональными вспышками, способными расколоть горы, а вот будущее грозит быть наполненное болью и страхом. Я не могу этого допустить. Не хочу такой жизни ни Мирону, ни себе.

Бросаю короткий взгляд в окно и вижу горизонт города освященный предрассветной луной. Нам троим не ужиться в этом городе. Он слишком мал, чтобы каждый пошел своей дорогой.

Глубоко вздыхаю. Тяжесть моего решения неприятно давит на сердце. Я знаю, что что бы ни случилось дальше, в любом случае это будет нелегко. Но я также знаю, что любовь — мощная сила. Мирон возненавидит меня, но так будет лучше. Со временем он поймёт и когда-нибудь просит меня.

Будто ощущая мое присутствие, а возможно и мою угнетающую ауру, рука Мирона вздрагивает и он распахивает глаза.

Его глаза, такие же темные и бесконечные, как ночное небо. Они смотрят на меня с вопросительным выражением. В его взгляде таится множество вопросов, на которые у меня нет ответов. Мы должны расстаться с ним. Каким бы болезненным расставание не касалось, так будет лучше для всех — эта фраза крутится в голове на повторе.

Неужели он все чувствует? Понимает что сейчас произойдет?

— Как ты? — накрываю его руку своей и смотрю в непроницаемую тьму.

— Ты зря это сделала… нужно было остаться дома.

— Нет, не зря! — возмущаюсь и тут же осекаюсь. — Чтобы я смогла сделать дома? У тебя несколько трещин в ребрах и многочисленные ушибы по всему телу.

— Однажды ты уже спасла мои ребра.

Наверное, это должно было прозвучать как сарказм, но мне не до шуток сейчас.

— Как ты себя чувствуешь?

— Живым! Готов на второй заход.

Он точно поправится. Скорее всего очень скоро. Голова ясная и способная на иронию — это уже хорошо.

— Это Янис с тобой сделал?

— Если не он, тебе станет легче? — Мирон замолкает, оценивая мою реакцию и, убедившись в своих мыслях продолжает: — Нет, не станет легче. Поэтому считай что я спотыкнулся.

Я поднимаюсь со стула и