Жена чудовища - Ксения Громова

Абрам косо на меня посмотрел, но не остановился.

— Стоишь? — спросил муж, и я кивнула. — Плечо не болит?

Я прислушалась к своему телу.

— Немного ноет, но врач сказал это нормально.

* * *

И признания его помнила. И все-все помнила, что вместе мы пережили.

— Могу обидеть словом, понимаю сам. За это извини. Но такой я. Базар не фильтрую. И грубости говорю от того, что переживаю. Никогда и ни за кого не переживал, а за тебя переживаю. Покоя мне не даешь. Мне надо крысу выловить, а я весь день о тебе думал, — нежный поцелуй в щеку, — о твоем теле. А ты тут, оказывается, бунтуешь и побег планируешь. Пойми, не могу уйти сейчас. Даже ради тебя. Я знаю, кто главный подозреваемый. И ты знаешь. Но не могу уйти, пока сам не увижу собственными глазами. Он все-таки брат мой… Но не переживай, никто тебя не тронет. Я обещаю.

* * *

Было много всего в моей жизни. И хорошего, и плохого. Много испытаний. Много трудностей. Но, к сожалению, на пороге смерти осознаешь, что, возможно, жил неправильно все эти годы. Я слишком много страдала. И иногда по собственной вине. Сейчас, когда я взглянула на себя со стороны, поняла, что столько ошибок было сделано… И ситуацию с Филом можно было решить по-другому… И мамы осталась жива. Мы могли бы просто написать на него заявление… Мы могли бы пожаловаться. Мы могли бы попытаться решить этот вопрос не так радикально! Я бы могла и отношения с Абрамом построить по-другому.

Но увы.

Больше шансов у нас нет.

Керри

Я в очередной раз очнулась в больнице. Это уже стало входить в привычку. В плохую привычку, от которой поскорее нужно избавиться. Было больно, но я была жива. Это уже хорошо.

Я повернула голову и увидела Абрама, который лежал на соседней постели. Он был бледнее обычного, весь утыкан иголками. Но он дышал. И это главное. Его грудь медленно поднималась и опускалась. Он был жив! И мне сразу стало все равно на свою боль.

Я попробовала пошевелиться, но пронзительная боль в животе помешала. Я застонала и откинулась на подушку. Боль была такая сильная, что я опять вырубилась.

В следующий раз проснулась, когда за окном было темно.

Сразу же посмотрела на Абрама: дышит. Уже хорошо. Я впервые подумала, как мы здесь оказались, но лекарства оказались сильнее меня. Меня опять утащило в небытие. И с этим было сложно бороться.

Так продолжалось несколько дней. Время от времени появлялись медсестры, которые меняли нам капельницы, подмывали нас.

Примерно через неделю я очнулась и поняла, что меня больше не тянет в сон. И это радовало.

— Керри? — в палату вошел высокий мужчина, на чьи плечи был накинут белый халат. Темные волосы, такого же цвета короткая борода и карие глаза. Полная противоположность Абраму. Но и меня не тянуло к нему. И кто же он такой? Что ему нужно? Я сразу же напряглась.

— Вы кто? — враждебно поинтересовалась я, пытаясь приподняться. Но больно было. Хоть уже не так.

Мужчина нахмурился и поднял две руки вверх, показывая мне раскрытые ладони. Жест, обозначающий, что мне не стоит бояться.

— Вы кто?! — чуть истеричнее спросила я. Мне действительно это было важно знать. Я не хотела, чтобы Абраму кто-то навредил. Я обхватила пульт, с помощью которого можно вызвать медицинский персонал. — Или вы сейчас же говорите, кто вы, либо я вызываю сюда кого-нибудь!

Мужчина тихо выругался себе под нос.

— Не истери. Я друг.

— Друг? — скептически поинтересовалась я. — Я таких друзей не видела. Обманываете?

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Не в моих правилах. Я — Тарас. Это тебе о чем-то говорит?

Я задумалась. И вспомнила!

— С вами разговаривал Абрам по телефону? — спросила.

Тарас (если его так на самом деле зовут) кивнул.

— И о чем же вы разговариваете? — я была настроена враждебно. Никому нельзя верить. Только Абраму. И все. Остальные враги. Я это уже поняла. И только дурак не поймет. Особенно, когда в тебя уже второй раз стреляют.

— Проверяешь меня? — псевдо Тарас прищурился, скрестив руки на груди.

— А что, если так? — я решила не сдавать позиции, — Сами видите, какие времена… никому верить нельзя. Даже родственникам.

Тарас усмехнулся.

— О том, что вы у меня остановитесь. Так?

Я вспомнила разговор Абрама и Тараса. Да, вроде да. И все же я кивнула.

— Так.

— Отлично, я так рад! — с сарказмом произнес Тарас и закатил глаза. Затем Тарас пододвинул стул и поставил его ровно по середине, между моей кроватью и кроватью Абрама. Тарас хмуро оглядел своего друга и покачал головой.

— Не порядок… — тихо произнес себе под нос мужчина. Я не стала интересоваться, что не устраивает моего нового знакомого. Несколько минут мы молчали, а потом я вспомнила, что хотела узнать.

— Как мы здесь оказались? — спросила Тараса, который все это время рассматривал Абрама. Но стоило заговорить мне, как перевел взгляд на меня.

— Я вас сюда привез.

Я молчала, ожидая продолжения. Но, видимо, Тарас не очень многословен.

— А как ты узнал, что с нами произошло? И как нашел вообще? — решила задать сразу все вопросы, которые меня интересовали в данную секунду.

Тарас тяжело вздохнул.

— Ты всегда такая болтушка? Ты же вроде на больничной койке, должна быть спокойной.

Это я болтушка?!

— Я имею право знать! — упрямо заявила я.

— Имеешь.

И опять замолчал. Да он издевается?!

— Ну? — потребовала я. Мне нужны были ответы! И я хотела бы получить их до того, как отъеду в мир сна и грез.

— Когда вы не приехали в назначенное время, я попытался дозвониться до Абрама. Он не ответил ни на первый звонок, ни на десятый звонок. Тогда я понял, что что-то случилось. Плохое. Поехал по вашему маршруту, увидел перевернутую машину Абрама. Вот и сложил два плюс два.

— Понятно… — его объяснение звучит логично, — Но как ты нашел нас в лесу?

Неосознанно перешла на «ты» с ним.

— Отследил телефон Абрама. Быстро погрузил вас в машину и отвез в ближайший медицинский пункт. Затем перевез сюда. Еще вопросы?

Разумеется.

— И сколько мы здесь уже?

— Семь дней.

Целую неделю. О, Господи… Так много.

— Надеюсь, что на этом допрос окончен?

Нет! Остался самый главный вопрос. Его я не могла не задать. Уж очень это было для меня важно. Но сначала нужно совладать со слезами. Проглотила ком и запретила себе плакать. Нельзя. Так будет еще тяжелее. Зажмурилась и тихо произнесла: