Змееныш - Андрей Дашков

Впрочем, чтобы не раздражать некоторых влиятельных приверженцев прежнего монарха, вернувшихся из-за границы и располагавших значительными богатствами, Гедалл приблизил к себе малолетнего отпрыска Тенес, из которого надеялся вылепить со временем послушного и, что немаловажно, вполне законного ставленника. Но тут он просчитался.

До пятнадцати лет Морт жадно, как губка, впитывал знания, перенимал чужой опыт, почти не совершая своих ошибок, интуитивно постигал то, на что у других уходила целая жизнь, не терял ни минуты, наблюдая за всеми и оценивая всех, притворяясь человеком без амбиций, пока не превратился в опасного и не по годам коварного интригана. К тому же он пользовался куда большей свободой передвижения, чем королева. Когда Гедалл наконец разглядел в нем «плохую наследственность», было уже поздно. Министр едва не угодил в ловушку, расставленную Мортом у него под носом.

Заручившись поддержкой некоторых придворных из числа молодых и авантюрно настроенных аристократов, принц возглавил заговор и был очень близок к захвату власти. Гедалла спасло только нездоровое влечение юнца к собственной матери.

Впрочем, Морту все сошло с рук. Он пожертвовал несколькими второстепенными фигурами, а сам отделался легким испугом, но отнюдь не по причине проявленной Гедаллом мягкотелости. Пока Тенес была жива, пусть даже и находилась безвыездно в замке Гливрос, принц оставался всего лишь ее наследником, и не мог претендовать на большее. Гедалл собирался сыграть на этом.

Если бы ему удалось направить события так, чтобы разразился громкий скандал, а еще лучше – чтобы в небольшой королевской семье произошла кровавая резня, министр, ничем не рискуя, избавился бы от обеих венценосных особ. Его положение пока было весьма прочным, однако далеким от непоколебимого господства.

Гедалл был достаточно умен, и при других обстоятельствах его вполне устроила бы роль кукловода при любом слабом монархе. Он и сейчас предпочел бы держаться в тени, но рано проявившиеся дурные задатки Морта тревожили его едва ли не сильнее, чем неясная угроза, которая исходила с запада – из таинственного места, расположенного на острове Лигом.

Силы, создавшие когда-то «Бройндзаг» и самого Сферга, казалось, отступились от Морморы. Гедалл находил этому только одно разумное объяснение: колдуны Лигома располагали временем, по сравнению с которым человеческая жизнь была исчезающе коротка.

* * *

Когда Морт спустился к своим людям, занятым учебными боями на мечах во дворе замка, его лицо уже приняло обычное бесстрастное выражение. В полной неподвижности черт таилось нечто жуткое, надежно скрытое под живой маской. Принц не отличался большой силой, но его искусству владения оружием уже могли позавидовать опытные мастера. Врожденный инстинкт в сочетании со сверхъестественным хладнокровием сделал его непобедимым в схватках с ровесниками. Учителя, приглашенные Гедаллом для обучения мальчика, давно были уволены, потому что больше ничему не могли его научить. Теперь он брал уроки у самой жизни. И познакомился с видом и запахом крови. Нельзя сказать, что ему это не понравилось.

Снисходительно взглянув на приближенных, пороки которых, написанные на их лицах, служили лучшей гарантией преданности, Морт медленно пошел через двор. Вдруг он резко обернулся и бросил взгляд на узкие зарешеченные окна покоев королевы.

Ни разу мать не посмотрела ему вслед, ни разу он не обнаружил признаков ее страха или благосклонности. С некоторых пор она обращалась с ним так, словно он был пустым местом. Но то, что он принимал за бесконечное презрение, на самом деле оказалось проявлением ее отчаяния. Каково быть матерью чудовища? Но Тенес не сдавалась, невзирая на полнейшую безысходность. Морт редко сталкивался с людьми, характер которых был не слабее его собственного. Он не мог сломить королеву, и существовал единственный способ победить ее – убийство…

Всю обратную дорогу до Скел-Моргоса принц проскакал во главе кавалькады всадников, но на этот раз не порадовал своих спутников ни одной из своих излюбленных жестоких шуток, от которых страдали и крестьяне, особенно женщины, и люди более высокого положения. Неудовлетворенная страсть ядом жгла тело и душу Морта, что, впрочем, не мешало его холодному и цепкому уму искать способ избавиться от наваждения. До сих пор все попытки оказывались тщетными. Он носил в себе семя проклятия, посеянное давным-давно, еще когда он был зародышем в материнской утробе. А тех, кто это сделал, уже не существовало – оборотни-чернокнижники были превращены в пыль Небесным Драконом до его рождения. Если в неведении заключалась слабость, то и Морт имел слабое место…

Проще всего использовать кинжал или яд. Королева могла умереть от его руки или от руки подосланного им наемного убийцы. Однако принц прекрасно понимал, что в обоих случаях Гедалл с радостью воспользуется первой же возможностью отправить его на виселицу. Магия – вот в чем Морт видел выход. Но магия, способная свести человека в могилу так, чтобы не вызвать ни малейших подозрений в причастности к этому кого-либо из ближних, была ему недоступна.

Несколько лет назад скончался последний из учителей, пытавшихся обучать принца началам колдовства. Морт недалеко продвинулся в своих занятиях, и причиной тому была не лень ученика или недостаток желания. Казалось, враждебно настроенные духи соткали завесу, сквозь которую не проникали заклинания Морта, а принесенные им кровавые жертвы были отвергнуты.

Сам учитель незадолго до своей смерти стал слышать барабанный бой, лишивший его сна. Ничто не могло заглушить постоянно грохотавших в его голове нездешних барабанов, по каплям забиравших человеческую жизнь. Вскоре несчастный был найден мертвым безо всяких следов насилия на теле. Дворцовый лекарь объявил, что учитель умер от обыкновенной бессонницы, вызвавшей воспаление мозга.

Именно тогда Морт ощутил действие неумолимого закона из сферы магического: каждая загадочная смерть, постигшая кого-нибудь из его окружения, могла бы послужить ключом к иным тайнам. А поскольку он уцелел, то осознал свою исключительность.

Последний раз он испытал нечто подобное, когда был еще ребенком, во время странного полусна, в котором он заколол стилетом спящего мужчину, а потом бежал к матери через заснеженный лес.

Тогда им руководила сила, не имевшая ничего общего с его подлинными желаниями – для этого они были слишком наивны и просты. Теперь воспоминания детства поблекли и почти стерлись; Морт и в нежном возрасте был слишком замкнут, чтобы делиться ими с матерью, а тем более с Гедаллом. Поэтому он привык думать о самом себе как о человеке с отравленной кровью, обреченном нести по жизни груз неведомой вины. Прошлое было скрыто в недоступной его памяти темной норе. За неимением другой судьбы, он полностью принял эту. Но даже в проклятой судьбе были свои преимущества: сила зла, не требовавшая оправданий, отсутствие сомнений и необходимости выбирать, а также, возможно, оплаченные чужими смертями победы и власть. После краткого земного существования он навеки исчезнет в океане хаоса – в это Морт верил твердо. Значит, ничто не имело особого значения. Ничто, кроме его желаний и путей к их удовлетворению…