Записка Анке - Николай Шпанов

Сквозь лениво приподнятые веки Хармон недовольно смотрел на стоящего в выжидательной позе секретаря. Наконец он мыкнул сквозь зубы:

— Н-ну?

— Телеграмма, сэр.

Голова Хармона снова дернулась.

— Меня нет в Лугано.

— Но это особенно срочно, сэр. Дело, которое требует вашего личного вмешательства.

Хармон встал с кресла и, пройдя в дальний конец веранды, оперся на баллюстраду.

Секретарь терпеливо пошел за ним. Он шел так тихо, что Хармон мог и вовсе не заметить его присутствия. Подергав головой, король резко повернулся и крикнул вздрогнувшему секретарю:

— Ну же, скорее, в чем дело… Вы заставляете ждать.

— Первая телеграмма передана нам через радиостанции морского министерства и принадлежит капитану Биль- кинсу. Он сообщает о происшедшем на подводной лодке «Наутилус» бунте команды.

— Чушь! — вспыльчиво крикнул Хармон. — Не понимаю.

— Позвольте закончить, сэр. Телеграмма очень неясна. Она состоит из двух отрывочных фраз. Можно понять только то, что я вам уже сообщил.

— Немедленно снестись с морским министерством. Предложить принять меры к немедленному подавлению этого дурацкого бунта.

— Но, сэр… никто не знает местонахождения «Наутилуса». Единственное, что можно сказать, это то, что он за восьмидесятой параллелью и притом в секторе, принадлежащем советской России.

— Какая чушь! Что же, разве даже воды Ледовитого океана в той части, где они соприкасаются с берегами России, заражены бациллой большевизма? Не из–за этого ли и команда «Наутилуса» сошла с ума?

Секретарь сдержанно хихикнул, не будучи уверен в том, как следует реагировать на шутку короля. Но Хармон, замолчавший было, резко закончил:

— Во всяком случае, я уже сказал вам, что нужно сделать. Когда составите телеграмму в морское министерство…

— Простите, я перебью вас, сэр.

Хармон изумленно поднял брови.

— Эта телеграмма, по–видимому, была очень задержана передачей. Одновременно мы получили подробнейшее донесение от капитана Билькинса, но переданное уже не с борта «Наутилуса»…

— Откуда же, не с того ли света? — ухмыльнулся Хармон.

— Нет, сэр. Со льда.

— Почему со льда?

— С «Наутилусом» случилась непоправимая авария. Экипажу пришлось покинуть судно и высадиться на лед. Они находятся сейчас на дрейфующей льдине на координатах… простите, я забыл, какие координаты, — секретарь заглянул в блокнот, — да… на координатах норд 84 градуса 15 минут 30 секунд… сию минуту, тут так темно… да, ост 141 градус и 18 минут. Да, совершенно верно, именно так.

По мере того, как секретарь говорил, лицо Хармона все больше разглаживалось. Он, не перебивая, слушал дальнейший доклад.

Узнав о том, что партия Билькинса снабжена необходимым теплым платьем и продуктами питания на шесть месяцев, Хармон жестом остановил секретаря:

— Послушайте, а у них там есть на чем ехать?

— То есть, сэр?

— Черт знает, до чего вы бестолковы! Ну, я говорю, есть ли там у них лошади или олени?

— Там, сэр, нельзя ездить ни на лошадях, ни на оленях. Там люди ходят только на лыжах. А груз могут тянуть собаки. Но при снаряжении экспедиции Билькинса собак ему не давали. Так что практически…

— Практически помолчите, когда я спрашиваю… Значит, они должны сидеть на месте или идти пешком, таща на себе все продовольствие на полгода?

— Да, сэр. Я это и хотел…

— Хотеть вы будете, когда закончите дежурство… А вы не можете мне сказать, сколько нужно человеку на полгода еды, ну, в тоннах, что ли там?

— Не знаю точно, сэр, но думаю, что во всяком случае…

— Раз не знаете, не стоит и думать.

Хармон замолчал, барабаня пальцами по мрамору бал- дюстрады. Секретарь удовлетворенно улыбался. По–видимому, сообщение доставило патрону удовольствие. Реплики короля означали отличное настроение.

Хармон засмеялся и отрывисто кивнул секретарю:

— Можете идти.

— Но, сэр…

Хармон больше не слушал. Заложив руки за спину, он пошел к широкой мраморной лестнице, сбегавшей пологими ступенями в сад. На краю лестницы Хармон вдруг остановился и окликнул уходившего секретаря:

— Послушайте… А эти двое, как их… ну, в общем, наши геологи, они ведь, кажется, не были с Билькинсом?

— Никак нет.

— Значит, практический смысл экспедиции Билькинса нуль?.. Хорошо, идите… Ага, еще: скажите, там, где Биль- кинс сейчас находится, очень холодно?

— Право, не знаю, сэр, но судя по тому, что они высадились на лед…

— Ну, ладно, идите; вы никогда ничего не знаете, сколько раз я вам говорил — читайте перед сном энциклопедию.

Хармон медленно спустился в сад. Тепло упругого песка, впитавшего в себя за день пылающее золото альпийского солнца, приятно нежило ногу сквозь тонкую подошву туфли. Хармон даже приостановился и зажмурил глаза. Мысли весело бежали под длинным голым черепом: «А интересно, какое ощущение может быть в ногах ото льда?»

Хармон медленно шел по светлеющей между деревьями песчаной дорожке. Снизу поднимался теплый, густой аромат засыпающих роз. Дорожка оборвалась, резко поворачивая вдоль ограды. В нос королю ударил сладкий аромат зреющего лимона. Сквозь просветы деревьев, залитое яркой луной, глядело скользкое, как старинное зеркало, серебро Лаго–ди–Лугано. С далекой набережной едва доносились нежные звуки Штрауса.

Хармон улыбнулся и повернул к дому.

У самой лестницы он столкнулся с разыскивающим его камердинером. Пропустив мимо ушей приглашение к ужину, король непривычно весело сказал:

— Послушайте, Джим, спросите, пожалуйста, повара: сколько я съедаю в полгода… но не в долларах, а в тоннах.

Насвистывая только что слышанный вальс Штрауса, Хармон стал подниматься по лестнице.

Повар Джонсон встал раньше всех. Его широкое черное лицо, как нарисованная святочная маска, глядело из белой опушки капюшона. Джонсон с трудом приподнял воспаленные веки и сейчас же почувствовал резь в глазах.

— Ага, теперь и у меня, — пробормотал он, стиснув зубы и зажимая глаза ладонями.

Боль от этого не только не утихла, но сделалась еще более острей. От глаз она шла в глубь черепа. Как казалось Джонсону — боль прожигала ему всю голову. Не отрывая рук, он приподнялся и крикнул в сторону, где, по его расчету, лежали другие:

— Эй, Том, капитан велел вчерашний день поднять его пораньше для наблюдений… И скажи ему, пожалуйста, что у меня с глазами то же самое, что было вчера у Билля.