📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРазная литератураИстория Византийских императоров. От Исаака I Комнина до Алексея V Дуки Марцуфла - Алексей Михайлович Величко

История Византийских императоров. От Исаака I Комнина до Алексея V Дуки Марцуфла - Алексей Михайлович Величко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 177
Перейти на страницу:
Генриху IV, что 50 тыс. христианских воинов уже изъявили свое желание двинуться на Восток и отвоевать Иерусалим. Но война из-за инвеституры помешала понтифику довести до конца свои начинания[260].

Разумеется, выход за пределы западного мира требовал своего идейного обоснования. Одно дело — отбиваться от арабов, а потом и турок, другое — отправиться в поход на территории, ранее принадлежавшие Византии, а теперь включенные в состав земель мира ислама. Кроме того, требовалось понять, насколько такая война и участие в ней влияют на спасение души ее участников — человек того века думал в первую очередь об этом. Как следствие, с 1084 г. началась активная переписка Римских епископов с Византийским императором. Алексей I Комнин, крайне заинтересованный в том, чтобы как минимум не допустить норманнской экспансии на берегах Босфора, поддержал переписку, понимая, что в создавшихся конкретных условиях только папа имеет кое-какие шансы удержать «в рамках» Роберта Гвискара и его воинственных сыновей.

И именно Гильдебранду принадлежит авторство той революционной идеи, что духовная брань с грехом, которую молитвенно ведут монахи, должна распространяться и на мирян, но в иной форме. Ведь, полагал он, не имея возможности иначе помогать Церкви, как оказывая ей материальную помощь, миряне, к которым относятся и рыцари, должны стать в войне с иноверцами «воинами Христа». Это означало, что участие в священной войне, санкционированной папой, автоматически имело такую же силу в деле очищения души, как и другие формы искупления. Его же перу принадлежат строки о «священном насилии» — допустимом образе действий, направленном на защиту христианства. И хотя эти мысли вызвали повсеместно категоричные возражения, идеи запомнились[261].

В таких условиях послание Комнина не могло не вызвать последствий. К чести папы Урбана II, он поспешил взять идею общехристианского похода на Восток под свой омофор, дабы не упускать инициативы и духовно возглавить этот поход, масштаб которого и последствия предугадать, конечно, не мог. Зато по достоинству оценил выгоды, которые несет Апостольскому престолу данное предприятие. Победа в борьбе за инвеституру, начатая при Григории VII Гильдебранде, досталась папству дорого. Престиж Рима был в немалой степени подорван полным забвением папами всех нравственных принципов при достижении результата, и государей Запада нередко поведение понтификов просто шокировало. А грубость нравов и невежество латинского клира уже давно вошли в пословицы.

Апостолик крайне нуждался в идее, которая бы позволила вернуть былой авторитет Рима и обеспечить мир в Европе — хотя бы за счет определения нового объекта всеобщей ненависти, на который следовало перенаправить всю воинскую мощь Запада. Папа Урбан II прекрасно понимал, как ненадежен «Божий мир», и искал идею, позволяющую обеспечить «Вечный мир» в Западной Европе. Наконец такая идея нашлась — Крестовый поход. Впрочем, справедливости ради следует сказать, что папа, приходившийся другом Алексею Комнину, помимо всего прочего, искренне желал помочь восточным христианам. Кроме того, его очень тревожили сообщения о том, что в Иерусалиме начались гонения на христиан[262].

И все же это была очень «Римская идея», чтобы она могла возникнуть на Востоке или даже в голове кого-то из западных государей. Разрозненным мотивам понтифик придал качественно иное значение. Он правильно рассчитал, что впервые все европейские державы, включая Византию, могут быть собраны и направлены для осуществления духовной миссии — освобождения Гроба Господня по инициативе Римского епископа. Это ли не наглядное подтверждение его главенства в Кафолической Церкви и в Римской империи?! В случае удачи восстановленная в прежних размерах Священная Римская империя не могла не достаться понтифику, как своему главе. Византийский царь, обязанный ему спасением от мусульман, был бы первым союзником папы. А Западный император, до сих пор являвшийся кошмаром Рима, не посмел бы более притязать на первенство, видя понтифика в окружении знатнейших и могущественных королей Запада и василевса Восточной империи. Разве можно было отказаться от столь заманчивых перспектив?

Конечно, оставалось много вопросов, на которые папа не имел заранее готового ответа, равно как не мог предвидеть и всех последствий крестоносного движения. Но понтифик нисколько не сомневался в конечной победе, поскольку отметил для себя главную деталь: объявляя Крестовый поход, Римский папа выступает не на стороне какой-либо отдельной державы, но во главе всего христианского мира в целях спасения Кафолической Церкви. Только он один мог реально объединить самые разнообразные народы, которых никогда не связывала общая цель. И хотя впоследствии апостолик благоразумно отклонил просьбу непосредственно возглавить Крестовый поход, никто не сомневался в том, что он — глава этого предприятия. Как правильно отмечают, «мир управляется идеей, а идея исходила от папы. Поскольку инициатива Крестовых походов принадлежала Церкви, люди не могли сомневаться в том, что именно Церковь объединяет народы»[263].

Понтифик не ошибся в своих прогнозах на будущее: Крестовые походы многократно усилили власть Апостольского престола, поставив папу во главе западного христианского мира. От него всякий раз исходил призыв к войне с «неверными», он собирал налоги на покрытие военных издержек и освобождал вассалов от ленных обязанностей или оброчных выплат. Преступники получали прощение, когда записывались в ряды крестового воинства. Имения крестоносцев получали защиту Римского престола и считались неприкосновенными, а самих крестоносцев неизменно сопровождали папские легаты, нередко имевшие последнее слово в спорах между вождями Крестового похода. Как справедливо отметил один историк, «никогда средства государств не находились в такой степени в распоряжении Церкви и цели государств не подчинялись в такой мере целям церковным. Вследствие Крестовых походов папа сделался высшим законодателем, судьей и полководцем западноевропейского мира. Идеал «государства Божьего», обнимающего собой все христианство, получил для себя в этом периоде ощутительный образ во всемирном управлении Церкви»[264].

Следует помнить также, что Крестовые походы стали тем детонатором, при помощи которого был взорван мир (хотя бы и относительный) между исламской и христианской цивилизациями. Особенно больно это ударило по Византии, поскольку именно она граничила с мусульманскими государствами и именно на нее пал первый удар их ненависти. Вынужденное соседство с арабами, а затем турками не означало непременной войны на уничтожение. Да, посещение страны неверных для мусульманина всегда являлось предосудительным поступком, но не торговля с ними. А вслед за ней начинался обязательный культурный обмен между двумя центрами мироздания. Конечно, для мусульман сам факт принадлежности к исламу означал избранность человека Аллахом. Но и византийцы считали единственно свою Империю Божьим творением. И, полагая друг друга варварами, мусульмане и восточные христиане обменивались товарами, книгами, идеями.

Халиф, султаны, эмиры и василевс часто состояли в переписке друг с другом, и нередко тон их писем был весьма дружеским. Иногда даже они

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 177
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?