До свадьбы заживет - Наталья Александрова

Прошло еще около получаса, и Борис Львович вышел из подъезда. Он направился к своей «Тойоте», а Маркиз, распахнув дверцу своей машины, бросился ему наперерез.

– Борис Львович! – негромко окликнул он доктора, схватив его за плечо. – Не садитесь в машину, она заминирована!

– Что такое? – недовольно оглянулся на него Длуголенский. – Кто вы? Я вас не знаю!

– Тем не менее послушайтесь меня, если хотите остаться в живых!

– Да что вам от меня нужно? – Доктор повысил голос и попытался вырваться из сильных рук Маркиза. – Отпустите меня! Я сейчас позову на помощь!

– Не нужно. – Маркиз отвел доктора в сторону и отпустил его руку. – Лучше посмотрите. Я сейчас докажу вам свою правоту.

Он подбежал к своей сегодняшней машине – темно-серой «восьмерке», распахнул дверцу со стороны водителя, снял машину с ручного тормоза и на первой скорости направил ее в сторону белой «Тойоты».

– Что вы делаете! – возмущенно вскрикнул Борис Львович, наблюдая за тем, как «восьмерка» въезжает в задний бампер «Тойоты».

Маркиз бросился к доктору и толкнул его за киоск уличного сапожника.

«Тойота» дернулась от удара, и в то же мгновение раздался оглушительный взрыв. Белая машина подпрыгнула, как резиновый мячик, и разлетелась на пылающие куски.

Длуголенский широко открытыми глазами смотрел на огромный факел, в который превратилась его любимая машина.

– Теперь вы видите, что я говорил вам правду? – Маркиз встряхнул за плечи впавшего в ступор доктора. – Представляете, что было бы с вами, если бы вы сели в свою машину?

Доктор кивнул. Он никак не мог отвести взгляда от пылающих обломков «Тойоты».

– Кто вы? – наконец перевел он глаза на Маркиза. – Что вам нужно? Что мне делать?

– В первую очередь – скорей удирать отсюда, – бросил Маркиз и потащил вяло сопротивляющегося Длуголенского подальше от места взрыва. Свернув за угол, он увидел припаркованный возле подъезда старенький «Опель Кадет». Трудно было представить, что владелец такой заезженной машины разорится на сигнализацию и противоугонное устройство, и Маркиз, не тратя времени на осмотр машины, универсальным ключом, то есть обычной канцелярской скрепкой, открыл дверцу и подтолкнул к ней Длуголенского.

– Садитесь, Борис Львович.

– Позвольте, – попятился доктор, – но разве это ваша машина?

– Некогда, некогда! – Маркиз уже включил зажигание. – За вами смерть идет по пятам!

Борис Львович испуганно оглянулся, как будто действительно ожидал увидеть у себя за спиной старуху с косой, и торопливо влез на переднее сиденье «Опеля».

Маркиз сорвался с места и минут десять в молчании колесил по неровным разбитым улицам центра. Длуголенский тоже молчал, видимо приходя в себя после перенесенного потрясения. Наконец, несколько успокоившись, он повернулся к Лене и снова спросил его:

– Кто вы? Что вам нужно?

– В данный момент, – ответил Леня, подъезжая к тротуару и останавливаясь, – я тот человек, который спас вам жизнь.

– А может быть, вы и заминировали мою машину? – подозрительно спросил доктор.

– Нет, – Маркиз тяжело вздохнул и в упор посмотрел на Длуголенского, – все-таки благодарность не свойственна человеческому роду! Вашу машину заминировал высокий, худой, гибкий человек с очень смуглым лицом. Вы знаете такого?

– Ах, мерзавец! – Доктор опустил глаза. – Он дождался, пока я закончу лечение, и решил убрать меня! Как раз сегодня я провел последние процедуры…

– Я так и думал, – проговорил Маркиз и достал из кармана фотографию Моники Тизенхаузен, – вы делали операцию этой девушке?

Борис Львович посмотрел на фотографию и обреченно кивнул:

– Да, ей… но только это тайна, страшная тайна.

– Настолько страшная, что вас из-за нее только что чуть не убили, – напомнил Маркиз.

– Все-таки объясните мне, кто вы и какой в этом деле ваш интерес?

– Я представляю страховую компанию, которая выплатила страховку по случаю смерти этой женщины, – проговорил Леня честным и убедительным тоном, почти не отклоняясь от истины, – поэтому мне нужно получить доказательства того, что она жива.

– У вас есть документы? – подозрительным тоном спросил доктор.

– Слушайте, вы меня просто удивляете! – рассердился Маркиз. – Какие, к черту, документы? А если придут люди в известное вам помещение на тринадцатой линии Васильевского острова и попросят показать документы, что вы им скажете?

– Там частная квартира, – испуганно забормотал доктор и схватился за голову.

– Я вас умоляю! – Маркиз воздел руки к небу, для этого ему пришлось бросить руль, и машина сильно вильнула. – Сейчас же рассказывайте все про операцию! И имейте в виду: у вас и у меня очень мало времени.

– Ой, они меня точно убьют! – простонал Борис Львович, схватившись за голову. – Для этих людей убить скромного врача – все равно что выпить рюмку водки!

– Раньше нужно было думать, – безжалостно проговорил Маркиз, – не стоило браться за такую операцию! Сразу же было ясно, насколько опасны эти люди!

– Да, – печально согласился Длуголенский, – но у меня двое детей. Вы не представляете, сколько на них нужно денег! Одна учеба…

– Вот теперь и расхлебывайте… Но я могу сказать вам только одно: пока вы – единственный, кто может опознать Монику, за вашу жизнь не дашь и ломаного гроша, но если вы поделитесь со мной информацией, опасность лично для вас уменьшится.

Борис Львович тяжело вздохнул и сказал:

– В конце концов, если бы не вы, от меня уже осталась бы горстка пепла… Ладно, поедем на Васильевский остров.

Маркиз, не спрашивая у доктора дорогу, уверенно приехал на тринадцатую линию и свернул во двор.

– Раз вы все знаете, – сердито посмотрел на него Длуголенский, – тогда что же вам нужно от меня?

– Я не зря ем свой хлеб, – скромно потупился Маркиз, – но неприкосновенность вашего кабинета я не нарушал. Я чту Уголовный кодекс, в разумных пределах, конечно.

Доктор позвонил, ему открыли, не спрашивая, видно, разглядели. За дверью был небольшой уютный холл, освещаемый мягким светом. В углу у двери на простом стуле сидел пожилой охранник. На звук открываемой двери выглянула женщина средних лет в белоснежном халате и очень удивилась, увидев доктора, как видно, в такое время он никогда здесь не бывал.

– Как хорошо, что вы зашли, Борис Львович! – воскликнула она. – Я как раз хотела посоветоваться насчет Черепицыной…

– Вероника Михайловна, – прервал ее доктор, – я срочно уезжаю, когда вернусь, сообщу. Прием временно прекратить, отменить всех назначенных больных.

– А Черепицына? – растерялась женщина. – Ведь она…

– Да черт с ней, с Черепицыной! – заорал доктор. – Пускай хоть сто лет со своим носом ходит!