Возвращение Фабрицио - Марк Фруткин

это переходит все границы. Скоро она выйдет замуж и будет слишком поздно. — Он хватал воздух длинной костлявой рукой. — Мне нужна эта скрипка! Мантуанец жестом прервал его:

— Чтобы выполнить твою просьбу, любезный, требуется время. Я сделал для тебя скрипку, но пришлось преодолеть многие трудности. Осталось добавить еще несколько мелких деталей. И помимо этого, цена выросла вдвое.

— Вдвое! Это немыслимо! — Панталоне кипел и плевался от злости.

В гневе он повернулся к Арлекину:

— Я устраню посредника! Спасибо, Арлекин, ты свободен. Я возьму на себя доставку скрипки, ты тут больше не нужен! Так что прощай!

Он помахал рукой, словно выметая Арлекина прочь. Тот повесил голову:

— Жизнь так несправедлива, а мне вот-вот рожать! Что же мне делать?

Уго смотрел на Панталоне, но обращался к шуту:

— Не беспокойся. Я прослежу, чтобы скряга тебе заплатил. Он сделал заказ тебе, а ты мне. Цена утроилась. Старый сквалыга заплатит, вот увидишь.

Панталоне упал на колени:

— Я бедный старый, жалкий человек. Не распинай меня! Горбун скрестил руки на груди.

— Старый, да. Бедный — ничуть. Не лги мне. О твоем богатстве ходят легенды. Цена будет расти, пока не согласишься. Теперь она в четыре раза выше.

— Basta![19]Ты победил. — Панталоне поднялся на ноги, его передернуло. — Я должен ее получить. Что для этого нужно?

— Я открою тебе маленькую тайну, старик. Одной скрипки мало. Придется уговорить посредницу, сваху, переубедить ее.

— Да, беда не приходит одна. Как это сделать?

Уго задумался, поглаживая голову мастифа. Панталоне ждал. Арлекин тоже ждал, очень заинтересованный. Он знал старую деву, что была свахой, и задумался, не сумеет ли он стать, так сказать, посредником у посредника. Он облизал губы, подсчитывая возможную прибыль. Горбун оставил пса и поднял глаза:

— Можно ее подкупить. Это возможно. Но потребуется ее немного… переубедить. У нее возвышенные представления, но она, конечно, откажется от них за честную и разумную плату.

Панталоне покачал головой:

— Я обречен. Сначала четыре дня пересекаю самую скучную и унылую равнину в мире, по три шага за один раз, на самом глупом в мире осле. А теперь это! Лучше умереть.

— Да будет, будет тебе, старый Панталоне. — Мантуанец отряхнул пыль с одежды актера. — А как же Аврора? Разве все это в конце концов не окупится?

Лукавая усмешка озарила лицо Панталоне, его взгляд снова погрузился в теплую купель мечтаний.

Уго наклонил голову:

— А теперь присоединяйся к нашему пиршеству. Тебя, должно быть, мучит жажда после долгого пути. У меня есть немного местного vino nero,[20]ты должен его попробовать.

Еще одно чудо приписывают Камбьяти, о нем рассказал герцог. Говорят, Фабрицио вылечил тринадцать обитателей городского дома умалишенных. В тот же день тринадцать монахов из капитула иеронимитов принялись бессвязно бормотать, бегать голыми по главной площади и вести себя как одержимые. К утру недуг отступил, но стыд был так велик, что они несколько месяцев не показывались в городе.

Фабрицио сидел за высоким столом в своей лаборатории, читая книгу об алхимической важности ртути и способах ее применения для обогащения вещества. Он прервал чтение и поднял глаза. После исповеди герцогини преисполненные радости супруги объявили всем, что ждут ребенка. Герцог был в восторге. Будущий отец неизменно появлялся на людях с широкой улыбкой на лице. Он был особенно нежен с женой в ту неделю и выпил с друзьями море вина. Фабрицио искренне за них радовался. Он склонился над книгой и снова принялся читать.

В лабораторию вошел Омеро:

— А, вот вы где. Там приходил посыльный от… надо же, вы похожи на старого иудея, когда сидите там и читаете книгу…

— Омеро! Посыльный, что он хотел?

— Принес послание от герцога. Я взял на себя смелость его распечатать, уж больно срочное с виду.

Он протянул одной рукой конверт, а другой — само письмо.

Фабрицио покачал головой:

— И что там?

— Он велит вам тотчас явиться в замок.

Фабрицио оцепенел. Он закрыл книгу и судорожно сглотнул.

— Ступай, — с трудом произнес священник. Во рту пересохло.

Омеро немного помешкал, как обычно искусно разыгрывая пренебрежение, притворяясь, что не его отсылают, а он сам решает, когда уйти.

Фабрицио сидел и думал о жестокости герцога. Указательным пальцем он нервно постукивал по обложке закрытой книги. Он знает. Он все знает. Что я скажу? Я не могу отрицать. О Господи!

Дон Фабрицио постучал, дверь открыла служанка. За ней стояла герцогиня, заламывая руки. Буря эмоций отражалась на ее лице.

— А, вот и вы, — проговорила она.

— Да, — коротко ответил священник. — Где он?

— Идемте.

Она повернулась и пошла вверх по широкой мраморной лестнице. Фабрицио плелся сзади, сердце колотилось у него в груди.

Они подошли к двери. Герцогиня тихо постучала и вошла. Еще одна служанка, постарше, поднялась со стула.

Фабрицио удивился, увидев герцога в постели. Тот повернулся и взглянул на них:

— Дон Фабрицио, спасибо, что пришли. Но где же ваши лекарства?

— Мои лекарства?

— Да, зачем бы я еще вас приглашал?

Фабрицио зажмурился:

— Конечно, конечно. Сначала я определю недуг, а потом вернусь за подходящим лекарством.

— Пустая трата времени, когда мне так больно! Вы должны были принести их с собой.

Глаза герцога сверкали от гнева, и священник на мгновение почувствовал облегчение оттого, что не придется столкнуться с его настоящей яростью.

— Да, да. Не волнуйтесь, ваша светлость. Что вас беспокоит? Женщины покинули комнату, а герцог откинул одеяло, поднял ночную сорочку и обнажил пару сильно распухших яичек.

Священник наклонился, чтобы рассмотреть их поближе. Он хотел коснуться пальцем одного из них, но не решался, боясь, что оно лопнет.

— Не троньте, — прошипел герцог.

— Есть одно растительное средство. Уверен, оно поможет. Я схожу за ним и тут же вернусь.

— Скорее, — простонал герцог, опуская сорочку и натягивая одеяло.

Фабрицио быстро спустился по лестнице, герцогиня пошла за ним и проводила до двери. Когда следовавшая за ними служанка отошла, Фабрицио посмотрел в глаза герцогини. Она печально улыбнулась и отвернулась. Священник вышел за дверь и поспешил вниз по улице.