Виктор Лягин. Подвиг разведчика - Александр Бондаренко

Впрочем, колебания были только на государственном уровне, а частный бизнес успешно продолжал делать свое дело.

Так, уже известный нам Тигл «поставлял концерну “И. Г. Фарбениндустри” тетраэтил, необходимый для производства авиационного бензина, патентом на производство которого располагали, кроме “Стандард ойл”, “Дженерал моторс” и “Дюпон”. Поставки тетраэтила Германии осуществлялись через британский филиал концерна Тигла. В 1938 году Шмиц подписал в Лондоне контракт на 500 тонн этила, а в следующем году закупил его через тот же лондонский филиал еще на 15 млн долларов. В итоге гитлеровские военно-воздушные силы получили возможность бомбить Лондон — город, который предоставил им горючее. Поставляя тетраэтил в Японию, Тигл помогал тем самым и ей вести войну.

Фактов такого откровенного цинизма можно привести немало. Так, британские военно-воздушные силы фактически оплачивали горючее, которым заправлялись бомбардировщики Геринга для налетов на Лондон. Дело в том, что они делали денежные отчисления владельцу патента по производству тетраэтила фирме “Этил” — британскому филиалу “Стандард ойл”, которые затем переправлялись в нацистскую Германию. Эти деньги хранились на счетах “Стандард ойл” в банках “И. Г. Фарбениндустри” вплоть до конца войны».

«В 1940 году… отец и сын Форды решили прекратить производство авиационных двигателей для Англии. Вместо них они предпочли выпускать детали для армейских 5-тонных грузовиков — основного транспортного средства немецкой армии. Они же поставляли Германии автопокрышки — несмотря на то, что их не хватало в самих США. При этом 30 процентов автопокрышек шло в оккупированные нацистами страны».

И еще один совершенно потрясающий момент, полученный нами из того же американского источника:

«В 1939 году армия Соединенных Штатов испытывала острую нехватку синтетического каучука. Именно в это время корпорация “Стандард ойл” заключила сделку с гитлеровской Германией, благодаря которой третий рейх получал необходимое количество каучука, что еще больше обострило кризис в США. Контракт не был аннулирован и после Перл-Харбора».

В общем, колебались — но продавали всё, что могли в ущерб не только своим союзникам, но и собственным вооруженным силам, зато «неуклонно повышая мощь держав оси». Морализировать по этому поводу не будем — так же как, очевидно, не имеет смысла объяснять, что вопросы поставки оружия и военных материалов американскими компаниями государствам-агрессорам очень интересовали советскую разведку. Разумеется, в первую очередь этими вопросами занимались сотрудники научно-технической разведки.

Вернемся, однако, к хронике развития событий.

30 ноября того же 1939 года началась советско-финляндская война, на которую правительство США оперативно откликнулось 2 декабря объявлением «морального эмбарго» на торговлю с Советским Союзом. Все-таки интересно умеют американские политики делить человечество на «хороших» и «плохих»: СССР оказался «плохим агрессором», а вот гитлеровская Германия, скушавшая Польшу, была, очевидно, хорошим и добропорядочным агрессором, с которым было приятно (или выгодно?) торговать — тем самым, как мы помним, «неуклонно повышая ее мощь». (Пройдут десятилетия — и Штаты точно таким же образом начнут делить на «плохих» и «хороших» террористов, жуткую реальность XXI столетия. А впрочем, чему тут удивляться? Еще в 1939 году президент Рузвельт сказал фразу, ставшую крылатой: «Это — сукин сын, но это наш сукин сын» — объектом высказывания был кровавый никарагуанский диктатор Анастасио Сомоса.)

Зима 1939/40 года прошла без особо ярких событий: 5 февраля европейские союзники, Франция и Великобритания, как бы воевавшие с Германией, собрались было направить свой экспедиционный корпус в помощь Финляндии, а США начали вербовку добровольцев для участия в советско-финляндской войне. Но тут, к 23 февраля, советские войска прорвали главную полосу «линии Маннергей-ма», к 29 февраля — вторую полосу, и финское руководство, не дождавшись обещанного корпуса и лихих заокеанских волонтеров, подписало мирный договор. Война закончилась.

Зато 9 апреля 1940 года гитлеровцы напали на Данию и Норвегию, после чего 14 апреля началась высадка англофранцузских войск в Северной Норвегии. Через месяц, 10 мая, гитлеровцы вторглись на территорию Франции, Бельгии и Голландии — и это была уже настоящая война, пришедшая на смену той «странной» или «сидячей» войне, которая началась в сентябре 1939 года. (А ведь с 7 ноября 1939 года по 20 января 1940-го фюрер не менее шестнадцати раз переносил сроки начала военных действий на Западе — германская армия была не готова к серьезной кампании и могла не выдержать удара союзных войск!)

Впрочем, в любой — пусть даже и в «странной» — войне непременно оказываются и победители, и побежденные. Время, прошедшее от официального объявления войны до ее начала, явилось, говоря военным языком, «стратегической паузой», которой гитлеровская Германия сумела воспользоваться с максимальной эффективностью.

«Стратегическая пауза была использована германским руководством для форсированного производства военной техники и боеприпасов, стремительного наращивания боевой мощи вермахта. С сентября 1939 г. по апрель 1940 г. в войска поступило 680 танков новых образцов. Легкие дивизии по мере накопления вооружения переформировывались в танковые. Состав артиллерии сухопутной армии увеличился на 1368 полевых орудий калибром 75 мм и выше, на 1630 противотанковых пушек. В войска поступило 2172 новых миномета. Численность армии возросла к марту до 3,3 млн человек. Были сформированы 15 новых штабов корпусов, 31 пехотная дивизия, 9 дивизий охраны тыла. Если в ноябре 1939 г. группировка немецкофашистских войск на западе насчитывала 96 соединений, то к 10 мая 1940 г. она возросла до 136. Численность самолетов германских военно-воздушных сил увеличилась почти на 1500 боевых машин. Бездействие союзников на западном фронте… создавало самые благоприятные условия для беспрепятственного мобилизационного развертывания и повышения боевой мощи вермахта».

К вышесказанному добавим еще и военно-техническое сотрудничество между Соединенными Штатами Америки и «хорошим агрессором» — нацистской Германией.

«Вскоре после начала Второй мировой войны в Европу по указанию Фэриша (президент нефтяного концерна «Стандарт ойл оф Нью-Джерси». — А. Б.) отправился один из самых предприимчивых вице-президентов “Стандард ойл” Фрэнк А. Говард, входивший одновременно и в совет директоров банка “Чейз нэшнл”. Первую остановку он сделал в Лондоне, где сразу по приезде поспешил нанести визит американскому послу в Великобритании Джозефу Кеннеди[45], страстному поборнику сепаратного мира в Европе. Кеннеди с восторгом отнесся к мысли Говарда встретиться с Фрицем Рингером, представителем фашистской “И. Г. Фарбениндустри”. Деловое свидание назначили в Голландии, куда 22 сентября 1939 года и отправился Говард на борту специально выделенного для этого случая бомбардировщика британских ВВС.

В ходе встречи в Гааге, проходившей в помещении голландского отделения “Стандард ойл”, Говард и Рингер подробно обговорили совместные планы на будущее. Рингер передал американскому коллеге увесистый пакет немецких патентов, которые в документах “Стандард ойл” были оформлены таким образом, чтобы администрация США не смогла их конфисковать в военное время. Помимо этого, бизнесмены набросали проект соглашения, названного позднее “Гаагским меморандумом”, по которому американский и нацистский концерны обязались продолжать деловое сотрудничество “независимо от того, вступят или нет Соединенные Штаты в войну против Германии”. В одном из положений этого документа, вернее, в секретном приложении к нему, оговаривалось, что сразу по окончании войны патенты и акции, переданные “И. Г. Фарбениндустри” американскому концерну, будут полностью возвращены».