Лиарха - Марина Эльденберт

Он снова поворачивается к залу.

— Таково правосудие Ландорхорна, ниссы и нистры. Увы, если ньестра или ньестр могут рассчитывать на помощь политари, на медицинскую помощь, простым людям остается только надеяться на чудо, которое, вполне возможно, сегодня и случится, но завтра обойдет стороной. Что касается обучения, — он развел руками, — так называемый «Калейдоскоп» тоже не дает никакой гарантии, что вы или ваш ребенок будете учиться. Потому что если нисса Грейм вынуждена была покинуть Кэйпдор по состоянию здоровья, то нисса Мэйс… Вы расскажете нам, Вирна, почему вы отказались от обучения?

Джаред поворачивается ко мне, и у меня по спине бежит холодок.

— Мне нужно было кормить сестер, а работа…

— Работа, — он грустно кивает, — разумеется, работа. Работа, обучение, забота о сестрах — все легло на плечи этой маленькой хрупкой девочки. Такое бывает, у всех случаются тяжелые времена, но мы не вправе их усугублять, не так ли? И все мы ответственны за то, что такое происходит на наших глазах.

Я не успеваю и слова сказать, картинка на экранах снова сменяется, теперь вместо нас и зала я вижу снимки. Знакомое побережье Пятнадцатого, наш старенький дом. И идущего к нему Диггхарда К’ярда.

Это заставляет меня вцепиться в диван ногтями — только чтобы не вскочить, подброшенной раскручивающейся внутри пружиной.

— Как думаете, что же правитель Ландорхорна забыл на Пятнадцатом? Судя по отсутствию его свиты, он приехал отнюдь не с официальным визитом. — Джаред поворачивается к зрителям. — Хотя кое-какая свита все-таки есть.

По залу проносятся сдержанные смешки. Очень сдержанные. А я только сейчас замечаю крупные размытые фигуры телохранителей отца Лайтнера.

— Впрочем, все станет понятнее, если мы обратимся в ниссе Мэйс. Вирна, это же ваш дом, верно?

— Это мой старый дом.

— То, что старый, это видно, — Джаред разводит руками, — но что от вас хотел Диггхард К’ярд?

Я сжимаю руки еще сильнее. Сдержанность никогда не была моей сильной стороной.

— Я не хочу отвечать на этот вопрос.

— Ну разумеется, вы не хотите. Вряд ли даже такая смелая девочка, как ты, способна свидетельствовать против Диггхарда К’ярда. Или я ошибаюсь?

Он смотрит мне прямо в глаза, и тишина, давящая на студию, звенит у меня в ушах. Я глубоко вздыхаю и повторяю. Твердо:

— Я не хочу об этом говорить.

— Ладно, — Джаред тоже вздыхает, с показным сожалением. — Тогда, возможно, захочет говорить наш следующий гость? Ниссы и нистры, позвольте вам представить — Лоран Мэргорд. Человек, который сейчас расскажет нам историю своей молодости.

Старик чуть ерзает на диване.

— По сути, рассказывать-то особо нечего, — у него прокуренный, сиплый голос, — моя история закончилась очень быстро. В юности я работал в заведении отца. Это было небольшое, но уютное место, там подавали льяри и очень вкусные булочки с кремом, гордость моей семьи. Рецепт передавался из поколения в поколение. Разумеется, наше заведение было рассчитано больше на людей, но однажды там появились въерхи. Они пришли на спор, я это точно помню… потому что мне об этом рассказали.

Джаред кивает и внимательно смотрит на него. Если меня он регулярно перебивал, то ему позволяет говорить без остановки.

— Рассказала девушка, в которую я влюбился. Въерха. Она училась в Кэйпдоре, но бегала ко мне каждое утро. Тогда я этого не понимал, но сейчас понимаю — это был своеобразный бунт. Бунт против отца или нежелание быть как все. Разумеется, я ничего этого не видел. Я был влюблен в нее, и готов ради нее на все. А потом ко мне пришел ее отец.

— На этом моменте я вынужден кое-что уточнить. Как звали девушку, Лоран?

Старик опускает голову, потом снова вскидывает и смотрит в камеру.

— Келлин О’тьер.

— Ну а теперь я обращаюсь к вам, дорогие зрители, — произносит ведущий. — Кто-то из вас помнит эту девушку? Наверняка, это имя давно забылось и вряд ли скажет кому-то из вас многое. Точнее, могло бы забыться… если бы мы не говорили о супруге Диггхарда К’ярда.

Вот теперь я холодею по-настоящему.

— Но мы немного отвлеклись, — снова говорит Джаред в притихший зал. — Итак, что же было дальше, Лоран?

— Мне запретили к ней приближаться. Предложили деньги, но я, разумеется, отказался. Тогда моего отца вынудили закрыть кафе, а нас вышвырнули с Четвертого. Место, которое моему прадеду удалось получить исключительно благодаря своему таланту и заслугам перед отечеством…

— Каким именно?

— Он был одним из тех, кто записался волонтером после Нресской волны. Работал на завалах… помогал спасать раненых с утра до ночи. Людей, въерхов, рискуя собственной жизнью на смертельно опасных завалах.

Лоран замолчал.

Джаред тоже молчал какое-то время, и когда затянувшаяся пауза уже стала откровенно заметной, все-таки произнес:

— Нресская волна… волна-убийца, зародившаяся под ныне необитаемым островом Нресс и обрушившаяся своей разрушительной силой на наш Ландорхорн. Что может сделать человек против силы стихии? Многое! Отказаться от своих привычных будней, броситься в гущу событий, чтобы рисковать всем, видеть все это… разрушения, кровь, боль, смерть. Вытаскивать пострадавших из-под развалин, ступая по обломкам, где каждый неосторожный шаг может стать последним. Любой может стать героем, но не все могут это оценить. Так в Раверхарне благодарят детей героев, ниссы и нистры. Вынуждая отказаться от своего дела, от единственного, чем они могли заработать себе на жизнь. — Его голос звучит грустно и в то же время торжественно. — И все исключительно потому, что они не люди. Или потому, что они осмеливаются приблизиться к въерхам. Осмеливаются любить их. Не так ли, нисса Мэйс?

Это ударяет в меня с силой волны, которую я же и создала, вот только на этот раз спасать меня некому. Я рта не успеваю раскрыть, а на экранах уже снимки, на которых мы с Лайтнером сидим и пьем льяри. Снимки достаточно четкие несмотря на то, что сделаны сквозь стекло. Я помню этот день, мы с Кьяной как раз ходили в архив, а потом Лайтнер забрал меня, и мы сидели здесь.

Один из самых уютных и счастливых дней в моей жизни.

— Я ухожу, — я поднимаюсь так резко, что чудом не подворачиваю ногу. Лодыжку простреливает боль.

— Разумеется, вы уходите. — Джаред преграждает мне путь, но я вижу свое лицо на экране ­— белое, с расширенными глазами, потому что камеры здесь повсюду. — Точно так же, как вас вынудили забрать документы из Кэйпдора. Все потому, что у вас не было другого выбора, не так ли? Точно так же, как в свое время Лорана, вас вынудили отказаться от этих отношений.

Я пытаюсь его обойти, но он снова шагает в сторону.

— Но в отличие от людей, въерхи очень быстро забывают о своих привязанностях. И что мы можем видеть сейчас? Каким мы можем видеть героя, который якобы спас ниссу Мэйс, когда прыгнул за ней в океан?