Продавец крови - Мария Устинова

слишком плотно сжимаю челюсти. Злилась на себя, и невесть кого еще.

Влад ждал, и вдруг в глазах появилось понимание. Кажется, сообразил сам.

— В твоем бывшем муже дело?

Главное, не оправдываться.

— Не совсем, — у меня закружилась голова. Я натворю глупостей…

— Яна, он просто маньяк какой-то, — вздохнул Влад. — Ты ему не собственность. Ну что он сделает, если мы начнем встречаться? Перестань о нем думать.

Что сделает? Откуда мне знать?

Надеюсь, он никогда об этом не узнает. Очень хотелось поверить в эти аргументы.

Около шести утра я запросилась домой. День выдался тяжелым.

Во дворе я сделала попытку попрощаться. Меня слегка шатало от захватывающих приключений, я прислонилась спиной к стене рядом с подъездом. Над горизонтом светлело небо, так что я не волновалась. Из-за Эмиля буду чувствовать себя в безопасности только днем.

Влад взял меня за руку, и я с трудом подавила желание хихикнуть. Я и так слишком фривольно опираюсь спиной, слишком вольно улыбаюсь. Может он специально меня угостил? Не помню, когда я так себя вела в последний раз. Нет, помню… Ладно, не важно.

Во двор свернула машина и по нам скользнул свет фар. Я закрыла глаза, Влад принял это за приглашение — я не увидела, что он собирается меня поцеловать, но почувствовала дыхание на губах и снова отвернулась.

Да что со мной такое?

Он не отодвинулся, наоборот, плотнее прижал к стене. Но на лице появилась досада, такая, мужская — из разряда «я хотел, а она опять ломается».

— Я же спросил, Яна, — сдержанно произнес Влад. — Если ты несвободна, так и скажи.

Я вздохнула. Глупо: мне не пятнадцать, чтобы так дергаться.

Просто поцелуй.

Я знала, что до этого дойдет, когда шла с ним, знала, что может дойти до большего, но что-то меня держало. Может быть, это от неожиданности. Еще не привыкла к свободе.

Мой последний поцелуй был с Эмилем. Не тот, когда я его подстрелила, а нормальный — три года назад.

— Не злись, — вздохнула я. — Попробуй еще раз.

Все-таки он мне нравился. Давай: закрой глаза и вперед, ничего тут страшного нет, а мне нужно удалить вкус Эмиля из воспоминаний. Нужно просто привыкнуть. Влад снова наклонился, и я потянулась навстречу, обхватила его шею руками — немного скованно, но как сумела. Кожа под пальцами была теплой, но губы оказались прохладными — я прижалась к ним, открыла рот и на секунду застыла, как будто у меня есть возможность для последних сомнений.

Влад не стал ждать, так что можно сказать, что я отдала инициативу ему: ответила на поцелуй. И ничего страшного не произошло: небо на меня не упало, земля не провалилась под ногами. Просто поцелуй: приятный, неторопливый, первый.

Я рефлекторно сжала пальцы на его шее. Он прижал меня к себе.

Это совсем не было похоже на Эмиля: абсолютно ничего общего, и без привкуса крови во рту. Не хочу прощаться. В конце концов, можно ведь ненадолго задержаться, забрать вещи и поехать к нему?.. Вряд ли он откажется, правда?

Его рука полезла под блузку, деликатно, но щекотно и отрезвляюще. И тут меня что-то дернуло, словно ангел-хранитель подергал за плащ: какого черта я стою здесь, целуюсь с ним, и размышляю, не залезть ли ему в штаны? Он ведь меня чуть не пришил.

Но Влад так крепко притянул меня за поясницу, что сомнения становились все менее и менее уверенными…

— Ни хрена себе! — произнес приятный тенор с хрипотцой откуда-то сбоку. — Это не твою Яну там тискают?

Ласковые руки под блузкой исчезли, и Влада впечатало в стену рядом со мной. Феликс, ухмыляясь с какой-то радостной злобой, вдавил его лицом в кирпичи и приставил к голове пистолет. В слабом рассветном свете блеснула сережка в ухе, глаза закрыты солнцезащитными очками.

— Ты что лезешь к чужой жене? Бессмертный, что ли?!

Я не успела испугаться, не успела среагировать, а самое главное — не успела вытащить оружие.

Вместо Влада передо мной уже стоял Эмиль.

Я стремительно положила ладонь на кобуру, и он перехватил запястье. Со стороны это выглядело, словно он быстро взял меня за руку, но пальцы сжались, предупреждая.

Каждая мышца в теле превратилась в камень. Я застыла, спиной вжимаясь в стену. Эмиль смотрел в глаза и молчал, лицо напоминало застывшую маску — ни одной эмоции. Задыхаясь от страха, открыла рот, но никак не могла вдохнуть. Меня затрясло, как неверную жену, которую поймали с любовником. Только он мне не муж. Вообще никто.

— Отпусти, — еле слышно попросила я.

Да, я совершила глупость. Не нужно было сбрасывать его звонки. Он же всегда давал выбор: приезжай, Яна, или я приеду сам.

Глава 34

Однажды Эмиль сказал мне: в жизни есть два главных навыка — умение держать лицо, и умение держать паузу. Он наклонился так низко, что я рассмотрела зрачки: слегка расширенные, но, похоже, он еще в эффекте.

Он молчал, пока у меня отнимались ноги.

— Слышь! Это вампир, — Феликс проверил зубы. Голос звучал удивленно и разочарованно. — Не в эффекте! Без оружия! Ты кто такой, что моей невестке под юбку лезешь? — зарычал он, напирая голосом, уверена, что и стволом тоже.

Эмиль заинтересованно взглянул в их сторону, и я тоже решилась.

Феликс предплечьем прижимал шею Влада к стене, скалясь с такой яростью, словно хотел укусить.

— Вампир? А говорила, встречаешься с Андреем, — Эмиль повернулся ко мне.

Пальцы на запястье сжались сильнее. Боль отрезвила. Какого хрена он себе позволяет? Он еще не понял, что поздно диктовать условия, что расклад уже другой, и я не обязана хранить верность до гроба?

Мне он ее вообще никогда не хранил.

— Отпусти! — разозлилась я. — Тебя это не касается, понял? Мы в разводе!

У него дернулся глаз. Я выбрала очень неудачные слова.

— Вижу, ты не понимаешь, Яна, — Эмиль выдернул из моей кобуры пистолет и направил на Влада. — Давай я пристрелю его у тебя на глазах, чтобы до тебя дошло. Или я, или никто. Знаешь почему? Если сейчас увидят, что мою жену и городскую охотницу валяет другой, меня убьют в тот же день.

Я попыталась вырваться, но добилась только того, что чуть не оторвала себе руку.

Не будет он стрелять — не в нашем дворе, где нас знают.

— Чего ты к ней пристал? — я не сразу поняла, что Феликс обращается к Эмилю. — Иди сюда! Давай этому наваляем!

— Придержи его, — Эмиль опустил пистолет, потом сунул его за ремень. — И лицо