Каньон Холодных Сердец - Клайв Баркер

Лицо мужчины: было забинтовано. В отличие от мумии, туго обмотанной полосками ткани, у незнакомца бинты были наложены слабее и не сплошняком, закрывая щеки, лоб, нижнюю часть челюсти и шею. Сбившись на затылке в большой колтун, роскошные черные волосы вылезали из-под бинтов и торчали, как хохолок на макушке у клоуна. Когда Тэмми увидела на незнакомце полуспущенные брюки и небольшое брюшко, это напомнило ей нечто из области цирка. Полуклоун, полуурод.

Мужчина поднял рамку, показывая ее Марко:

– Смотри.

– Всего лишь треснуло стекло. Это легко поправить.

– Какой ты небрежный!

– Я сказал, босс, что все исправлю.

– При чем тут это. Ты чертовски небрежен.

Лишь после того, как «клоун» наклонился, чтобы поставить рамку у дверного косяка, Тэмми наконец поняла, кого она видит перед собой.

Это был Тодд. О господи, на пороге дома с забинтованным лицом и упитанным брюшком стоял Тодд! От изумления Тэмми громко ахнула, но тут же заткнула рот, чтобы себя не выдать. Впрочем, беспокоилась она зря. Легкая перебранка мужчин переросла в громкую ссору, из-за которой они не услышали бы даже ее крика.

– Ты жутко неуклюж.

– Пapa-другая вещей свалились с заднего сиденья. Только всего. Что в этом страшного? Обыкновенная случайность.

– Слишком много случайностей падает на мою голову в последнее время.

– Эй… ну, я же извинился.

– На этой картине изображен дом, в котором я родился.

– Да? В понедельник я куплю для нее другую рамку.

На этом разговор о разбитом стекле, очевидно, подошел к концу. Тэмми видела, как Капуто, уставившись в проем двери, некоторое время стоял на ступеньках дома, что-то ворчливо бубня себе под нос. Но что бы он ни бормотал, это не было предназначено для ушей Тодда – просто он давал выход своему раздражению. Потом Марко спустился к машине и, прислонившись к ней, зажег сигарету; сигаретный дым подействовал на него благотворно, и он вскоре успокоился.

Тэмми не осмеливалась даже шевельнуться. Если бы она покинула свое укрытие, то сразу же попалась бы Капуто на глаза. Поэтому она оставалась на прежнем месте, лихорадочно пытаясь дать разумное объяснение тому, что минуту назад предстало ее взору.

Очевидно, с Тоддом стряслось что-то ужасное. Но что? Поначалу она предположила, что его изувечила одна из его бывших подружек (что касается женщин, то в них он всегда плохо разбирался). Не исключено также, что с ним произошел несчастный случай (возможно, упоминая «слишком много случайностей», он именно это имел в виду). Так или иначе, но в любом случае Тодд испытывал жуткую боль, иначе он вел бы себя совсем по-другому. Ее сердце разрывалось от сочувствия к кумиру. Быть принужденным торчать в этом богом забытом месте да еще один на один с кретином Капуто – такое любого может свести с ума.

Наконец Марко бросил сигарету и, затушив ее ногой, вновь взялся разгружать багажник. Подождав, пока он скроется в доме, Тэмми выбралась из зарослей. Что же теперь ей делать? Вернуться к машине, сесть в нее и уехать? Конечно, это было бы самое разумное из всего, что она могла предпринять. Но сбежать, не узнав, что же на самом деле случилось с ее бедным Тоддом, она не могла. Почему? Это было ясно как день. Просто не могла – и все.

Перво-наперво Тэмми решила каким-нибудь образом проникнуть в дом и, улучив минуту, попытаться переговорить с Тоддом наедине. Лучше всего было воспользоваться задней дверью – чтобы избежать встречи с этим хамом-телохранителем. Она вернулась по своим следам и повернула за угол. Вдоль торца дома была проложена узкая каменная дорожка, которая круто спускалась вниз и, очевидно, уже многие годы не использовалась – местами из ее трещин торчали пучки травы, а кое-где успел пробиться кустарник. Тэмми потребовалось добрых десять минут, чтобы добраться до конца дома, где, вопреки всяческим ожиданиям, ей открылся еще более замечательный вид, чем с фасада. В свое время кто-то обустроил здесь восхитительный сад, который теперь, с наступлением ранней весны, поражал своим великолепием. Там и тут порхали с ветки на ветку колибри и бабочки, крылья которых отливали на солнце всевозможными цветами.

Тэмми была настолько заворожена красотой пейзажа, что на некоторое время позабыла об опасности. Наконец она выбралась на большую лужайку, вернее сказать, на то место, которое некогда было лужайкой, – бордюрная трава и цветы так сильно разрослись, что превратились вместе с лужайкой в неразделимое целое. После этого Тэмми обернулась к дому – убедиться, что за ней никто не наблюдает. Окинув беглым взглядом окна и балконы и не обнаружив ничего подозрительного, она уверенно прошагала к центру лужайки, после чего принялась уже обстоятельнее изучать особняк. Дом оказался гораздо больше, чем выглядел с фасада, и, несмотря на явные признаки упадка, имел довольно изысканный вид, чему преимущественно способствовали завитки балконов и изящные чугунные перила.

Именно поэтому Тэмми еще больше настораживало то обстоятельство, что Тодд решил здесь поселиться. Она знала, сколько труда стоило Пикетту (четверо архитекторов, два дизайнера по интерьеру плюс миллионы долларов) довести до совершенства апартаменты в Бел-Эйр. Так что же заставило его перебраться в это странное место? Напрашивалось только одно объяснение: он прятался. И делал это потому, что не хотел показываться перед людьми в столь неказистом виде. Его логика была вполне понятна Тэмми. Для некоторых поклонников он олицетворял собой само совершенство, и они не желали видеть его другим. К счастью, миссис Лоупер к таковым не относилась. Более того, узнав, что он, раненный и раздраженный, прячется от людей в этакой глуши, она прониклась еще большей любовью к своему кумиру. Если ей представится случай, она непременно скажет Пикетту об этом. И, если он будет не против, сдерет с него проклятые бинты. Плевать ей на то, как он будет выглядеть без них. Какое бы лицо ни скрывала марлевая маска, он все равно останется ее Тоддом. Человеком, которому она всегда беззаветно поклонялась. В пользу того, что она послана ему Богом, говорил хотя бы тот факт, что у нее очень крупная грудь. Где, как не на ее пышных полушариях, было бы так уютно и покойно его больной голове? Кто лучше нее смог бы укачать его, вселив чувство уверенности и безопасности, какие только мать может внушить своему дитя?

Уголком глаза женщина заметила какое-то движение в листве, и все ее мечтания мгновенно развеялись. Медленно, очень медленно направилась она к тому месту, где шевелились кусты. Солнце светило ярко, а тени были густыми и темными. На легком ветерке слегка трепетала листва. Неужто ей померещилось? И вокруг никого не было, кроме дрожащей листвы? Очевидно, что так – по крайней мере, поблизости не было видно ни одной живой души.

Тэмми вновь посмотрела на дом, пытаясь отыскать, откуда можно в него проникнуть. Однако насколько она могла судить с первого взгляда, на нижнем этаже здания все окна были закрыты, а на дверях висели замки. Она начала пробираться через кустарниковое ограждение, чтобы посмотреть, нет ли какой-нибудь скрытой лазейки в дом. Но с каждым ее шагом заросли становились все гуще и гуще, и в конце концов женщина поняла, что заблудилась; во всяком случае, когда она собралась отыскать другой, более доступный подход к зданию, то потеряла из виду не только лужайку, но и сам дом. Ей показалось, что она, подобно Алисе, в мгновение ока уменьшилась в размере, а цветы вокруг нее, источавшие нестерпимо сладостное благоухание, вдруг стали большими, как подсолнухи, только красного и фиолетового цветов. Мало того что они вымахали выше человеческого роста, их было такое множество, что они полностью заслонили собой дом вместе с трубой и балконами.