Сказка о заветном месте - Ульяна Каршева

и Эктору его помощь не нравится. Хотя что уж бы тут — взял и посадил в седло. Но сердце замирало от страха — так жёстко поднимал их Симас… Иногда Наташе казалось — она понимала, почему некоторые коты и кошки не любят, когда их поднимают: тоже страшно, когда резко отрывают от пола или земли.

Не будучи гигантом, Аедх мягко поднимал Эктора, а Наташу и не думал поднимать: один раз показал, за что хвататься на седле для опоры и как всовывать ногу в стремя — и с тех пор усаживание на лошадь происходило по одному сценарию, когда воин-маг лишь подавал Наташе руку. Иной раз девушка испытывала странное чувство: всё ей казалось, он учит её верховой езде. Но зачем? Чтобы самому не возиться с неумехой? Но ведь он всё равно присутствует при этом процессе!

А иной раз ей чудилось, что он неровно дышит к ней. И тогда она сама начинала волноваться и задаваться до ужаса глупыми вопросами: а вдруг он женат? Но он служит Ордену! А может, у них, в Ордене, не так, как на Земле, в таких группах? И если и семейным разрешается вступить в это, насколько она поняла, закрытое общество?

В общем, сотни вопросов одолевали её, пока она не приходила к логичному удивлению: а тебе-то что до его семейного положения? Впереди — совершенно глухое и тёмное будущее. На тебе ответственность не столько за Эктора — вон у него сколько защитников! Ответственность за жизни Димы и Светы, которые попали в этот мир из-за неё, из-за Наташи.

Доходила до этой мысли и с новым недоумением оглядывалась: где Шастя? Ведь выпадение в этот мир началось с кота! И новые непонятки: следовательно, и дети, с которыми она дружила дома, тоже попали сюда не зря?

Шастя, кстати, в последнее время предпочитал сидеть не на руках старого эльфа, а на плече Симаса. Причём рыжий гигант ревниво забирал кота к себе на плечо, если Шастя сидел перед выходом в путь у костра и оглядывался, кому бы предложить такое удовольствие, как часами тащить на себе шесть-семь килограммов пушистого счастья.

И только вчера вечером выяснилось, что Симас страдает от боли в ухе, а кот это ухо здорово прогревает.

Элфрид пообещал гиганту излечить его, если встретит нужную травку — или когда доберутся до места. Ведь посуды для отваров ни у кого из участников похода нет.

…Итак, сначала на лошади очутился Эктор. За ним — Наташа. Она уже привыкла к растяжке и смешливо подозревала, что вскоре сумеет сесть в «шпагат» или в «канат», что уж там предпочтительнее…

— Спасибо, — взглянув на Аедха, привычно сказала она.

Он улыбнулся ответно.

За детей не боялась. Если Света начинала уставать и брела, спотыкаясь, её на руки брал кто-нибудь из волков, благо малышка совсем уж худосочная. А Дима явно привык к путешествию без комфорта и на долгие переходы не жаловался. Только время от времени Миранду усаживали за спиной Наташи — всё-таки барышня, а потому с трудом переносит пешую дорогу. И лишь раз было, что за спиной Наташи сидел Элфрид. Кажется, он там что-то магичил себе, чтобы не слишком уставать, но всё же у него не всегда получалось…

Прижимая к себе Эктора, который обнимал плюшевого бельчонка, Наташа ждала, когда Аедх распустит узел повода, а один из его волков уберёт путы с ног лошади… Склонилась вперёд заглянуть в лицо мальчика.

Глядя на его полуприкрытые глаза, вполголоса спросила, не надеясь на ответ:

— Эктор, как долго нам ещё до нужного места?

И поразилась, когда, не глядя на неё, мальчик отозвался шёпотом:

— Этот день. И ещё два.

— Мы придём туда к вечеру?

— Не знаю.

— Но ведь ты сказал…

— Я знаю, сколько времени добираться до места, начиная с этой нашей стоянки. Но не могу ручаться за это время, если нас что-то задержит в пути.

Наташа снова выпрямилась в седле. Хм. Могла бы и сама догадаться.

Между тем лошадь освободили, и Аедх, коротко посмотрев на единственных всадников в походе, повёл её.

Они поднимались лесом к горам, которые теперь виднелись так, словно до них — несколько часов пути. Впрочем, Наташа уже знала: это расстояние — обманка.

Удобно устроившись в седле, девушка смотрела вперёд, размышляя. Выпрямив спину, она нечаянно заглянула за оттопыренный ворот рубахи Эктора. Порезы на его лопатках, которые её ужаснули в первый день их встречи, побелели и почти разгладились. И, кажется, уже не мешали мальчику нормально двигать руками. Во всяком случае, руки он уже поднимал более свободно и живо, хотя порой ему и приходилось делать странные движения плечами.

«Кенгурёнок мой…» — ласково подумала Наташа и услышала долгий вздох Эктора, после чего он расслабленно прильнул к ней спиной. «Это что? Он на моё ласковое отношение к нему так?» — удивилась она: всё ещё никак не могла поверить, что её настроение влияет на исцеление мальчика.

На первом же привале ошалевшая от безделья, недостатка информации (привыкла к компьютеру-то!) и от личных дум Наташа оторвалась на всю катушку.

Пока мужчины организовывали обед, пока дамы бегали в кустики, Элфрид обихаживал Эктора, который снова ходил сам, пусть всё-таки и цепляясь за своего учителя. Ближе к горам шагать мальчику стало легче ещё и потому, что земля стала ровнее и скуднее на растительность из-за каменистой почвы.

Дневной лагерь разбивали вынужденно. Несмотря на личный, самый удобный способ передвижения, Эктор изнывал от одной и той же позы на лошади. Да и пешие воины уставали от долгой дороги, хоть по ним и не видно было.

Когда все снова собрались маленькими компаниями в ожидании перекуса, Наташа вынула из своей сумки белый пластиковый пакет. На одной стороне пакета отпечатан логотип известного магазина, зато вторая пустовала и представляла собой чистое, лишь слегка помятое полотно: девушка аккуратно относилась ко всему, что лежит в её сумке. Прихваченным с ночного привала углем она осторожно, стараясь не поцарапать, расчертила сумку на квадраты, а затем ещё парой-тройкой росчерков заштриховала некоторые из них… Подошедший Дима с любопытством спросил:

— Это что? Шахматная доска?

— Шахматно-шашечная, — сердито отозвалась Наташа, укладывая «доску» на солидный квадрат толстой коры. Последнюю девушка нашла, пока бродила по месту сегодняшней обеденной стоянки.

Затем она высыпала на «доску» ягоды когри и быстро отделила от кучи двенадцать светлых и двенадцать тёмных ягод.

Всё. Шашки есть.

Скоро Наташа и Дима азартно резались в шашки, предостерегающе напоминая не царапать и не вазюкать «доску» угольными пятнами и хохоча друг